Правый поворот запрещён

Они миновали переезд, дальше шло загородное шоссе, справа виднелись заводские корпуса.

— Все! Я приехал, у того киоска тормозни, — попросил Войцеховский. Он вышел из машины. — Счастливо! — хлопнул дверцей.

— Жми! — приказал Проценко водителю. Машина рванулась по шоссе, удаляясь от Богдановска.

Директор завода резиновых изделий Лев Иванович Омелян ждал. Секретарша внесла на подносе чайник с кипятком, банку растворимого кофе, сахар, небольшие чашечки и на тарелке сушки.

— Я отниму у вас немного времени, Лев Иванович, — Войцеховский зачерпнул ложечку кофе. — Вы хорошо знали Кубракову?

— Что значит хорошо? Институт их — наш постоянный заказчик. Польза от них копеечная, не те объемы. Так, походя, кое-что делаем им, как говорится, по старой дружбе.

— Одним словом, снисходите.

— Пожалуй. Хлопот больше, чем выгоды. Но куда же их гнать в наше-то время? Никто не захочет с такой мелкотой возиться… Выполняем иногда заказы для лаборатории Кубраковой. Лет десять, как знаком с нею. В особых случаях наведывалась лично.

— Что за особые случаи?

— Если уж что-то больно хитрое, а подчиненным не доверяла.

— А в этот раз?

— Мы ей сделали уплотнители, — не понравились, забраковала. Вот и приехала вправлять мозги, — Омелян покачал головой. — С ней непросто, ей бы мужиком родиться, — он отхлебнул кофе, утер губы. — Дело свое знает, дерется за него со всеми, иногда без правил.

— В каком смысле?

— Не стесняется в словах, иногда забывая, что не все у нее в подчинении и не все обязаны выслушивать. Так сказать, на повышенных регистрах.

— Ну а вы?

— Терпел. Женщина все-таки. Уважал и за одержимость. Хотя в этот раз не сдержался, поругались. Она без моего разрешения пошла в цех и устроила мастеру разнос. Ну, тут я и не стерпел, высказался.

— Так и не помирились?

— Помирились. На следующий день. Что с ней поделать?

— Когда Кубракова приехала к вам?

— Во вторник, пятнадцатого.

— Неожиданно для вас?

— Нет, почему же? Накануне позвонила, договорились, попросила заказать на сутки гостиницу.

— Каким транспортом она приехала?

— Вот этого не знаю. Возможно рейсовым автобусом, а может быть и машиной. Я видел ее в машине на следующий день.

— Тогда давайте по-порядку, Лев Иванович, сначала. В котором часу во вторник она появилась у вас?

— В начале десятого утра. Просидели почти до двенадцати. В перерыв я ее видел в заводской столовой. После двух ею занимался мой зам главного технолога. А после него до конца дня она пробыла у наших химиков в лаборатории.

— А на следующий день?

— Чтоб все подытожить, накануне мы договорились встретиться у меня в 8 утра. Рабочий день у нас начинается в 8.30, но я обычно в 8 уже у себя. До 8.30 мы все решили и она ушла. Через час я уехал в райисполком. Переезд был закрыт и перед шлагбаумом с обеих сторон было полно машин. Когда открыли, все медленно поползли. И во встречном потоке в конце этого хвоста я увидел Кубракову. На выезде из города. Я еще подумал: «Ну, слава Богу, отбыла». Глянул на часы, было 10 утра.

— Вы не помните, какая машина?

— Помню, что красные «Жигули».

— А модель или номер?

— Где там! После стояния у шлагбаума все ринулись, сигналят, спешат. Да и к чему мне это было?

— Она сидела рядом с водителем?

— Нет, на заднем сидении.

— Водителя не запомнили?

— Видел, что мужик. Единственно, что отпечаталось в памяти, это каскетка на нем, белая с зелеными клиньями и светозащитным пластиковым козырьком. Он ее почти на глаза надвинул.

— Солнце было?

Омелян словно споткнулся об этот вопрос, задумался, затем сказал:

— Нет. В эту пору оно еще на Востоке, значит мне в глаза, а встречным в затылок.

— И больше вы Кубракову не видели?

— Нет.

— Лев Иванович, все-таки она, пусть не часто, но приезжала сюда много лет. Не упоминала хоть раз за эти годы, что у нее есть здесь родственники или знакомые?

— Никогда.

— Ну что ж, — Войцеховский поднялся, бросил взгляд за окно. Там вдалеке виднелось шоссе, сталью блестел на солнце асфальт, беззвучно неслись машины. «По этой дороге в то утро она уехала из Богдановска, а домой не прибыла. С кем и куда?», — подумал он…

Гостиница была плохонькая, серое двухэтажное здание, облупившееся крыльцо, проржавевшая, в дырах водосточная труба. Из нее вода, видимо, попадала на стену, и она промокла на всю глубину, отчего синюшное пятно на вздувшихся обоях в номере казалось мокрым.

— Ты где пропадал? Чего это я вместо тебя должен заниматься допросами? — с напускным недовольством спросил Войцеховский.

— Ну не на танцах же я был, — огрызнулся Скорик.

— Куда обедать пойдем?

— Какая разница? Тут, наверное, всюду отрава.

— Скажи, какой гурман! Идем в Дом быта, там есть ресторан…

Ресторан на втором этаже был пуст, похоже, цены всех распугали. Официантка подошла быстро, сразу определив, что эти двое — не местные, своих здешних знала, подала меню. Войцеховский заказал, не долго раздумывая:

— Борщ, котлеты, бутылку пива.

Она записала и терпеливо ждала, пока Скорик изучал меню.

— Мне куриный бульон. Что из цельного мяса есть?

— Говяжья вырезка.

— Ух ты! А почему в меню не указано?

— Ее никто не берет, дорогая. Да и долго ждать, а люди спешат.