Правый поворот запрещён

— А если это не механическая асфиксия? — Войцеховский медленно раскатывал в пальцах сигарету, долго щелкал зажигалкой, прикуривал. Делал все неспеша, как бы давая собеседникам возможность оценить свое предположение. — Скажем, от острого токсикоза.

— Что же она такое съела? — пробурчал Щерба. — По дороге стало дурно, остановили машину, Кубракова доплелась до берега, потеряла сознание, упала в воду и утонула? А тот, кто вез ее, ничего не предпринял и, вернувшись без нее, никому ни слова?

— Токсикоз мог быть и не пищевым, а острым, мгновенным. А тот, кто ее вез, по какой-то причине об этом умолчал, — Войцеховский сделал долгую затяжку и, выпустив дым, загасил сигарету.

— На что же рассчитывал? — спросил Скорик.

— А вот этого мы не знаем, Виктор Борисович, — Щерба поднялся. — Вещи какие-нибудь у Кубраковой были?

— Небольшая хозяйственная сумка. С нею Кубракова ушла из гостиницы.

— Сумка могла утонуть вместе с хозяйкой, или ее унесло течением… Знать бы, что в ней было… Похороны завтра в три, — Щерба пошел к двери…

— К родственникам идти сейчас бессмысленно, — сказал Скорик, когда Щерба вышел. — Наведаюсь сперва в институт.

— На похороны завтра пойдешь? — спросил Войцеховский.

— Надо бы… Постою, послушаю. Да и Назаркевича следует повидать… И все-таки, откуда Кубракова начала «плыть»? От верхнего моста?

— По моим расчетам — нет. Откуда-нибудь поближе, вероятней 15-й 17-й километр. Этот участок следует хорошо обшарить.

— Ладно, если что, я буду у себя, — Скорик вышел.

Кабинет был на двоих. Стол у окна, где сейф и тумбочка с графином, занимал Скорик. За вторым — ближе к двери — сидел коллега, старший следователь.

— Мне никто не звонил? — входя, спросил Скорик.

— Из областного УВД Агрба.

— Давно?

— Как только ты ушел к Щербе.

Скорик снял трубку, завертел диск.

— Майор Агрба слушает! — отозвался гортанный голос.

— Привет, Джума. Это Скорик. Звонил?

— Проценко приказал, чтобы я с тобой связался по делу в Богдановске.

— Что это он так зашустрил? Подключает лучших сыскарей!

— Ладно тебе! Ему до пенсии осталось два года, папаху хочет. Что там стряслось, кто утонул?

— Подъезжай, познакомлю с делом.

— Сейчас не могу. К четырем годится?

— Давай, — Скорик опустил трубку…

Джума Агрба приехал сюда когда-то из Гудаут в школу милиции; окончив, женился на здешней, осел, наплодил детей. Начинал опером в райотделе, а сейчас семь лет уже в областном управлении, в угрозыске. Веселый, общительный, Агрба не сразу привык, что днем нельзя выпить домашнего «псоу», как бывало в Гудаутах, где на это не обращали внимания. А здесь, во-первых, не положено в рабочее время, а во-вторых, где его возьмешь, это вино? Возвращаясь из отпуска, он обычно привозил канистру вина, хватало ненадолго. К Агрбе любили ходить в гости — поесть мамалыги, от варил ее в казане, острого вяленого мяса, брынзы, попить, конечно, винца; всем этим снабжали родители. Скорика и Джуму Агрбу судьба не раз сводила в общих поисках. Скорик никогда не нарекал, работал Агрба цепко, был хитер, в мелочах, случалось, обманывал закон, когда видел, что в результате будет верняк. Единственное, что Скорику не нравилось — это шутливая манера Джумы разговаривать с преступником. Надевая наручники кому-нибудь, Агрба посмеивался: «Ты не волнуйся, дорогой, ключ у меня, а если потеряю, будем резать автогеном»…

В общем Скорик был доволен, что в этот раз будет Агрба, а не какой-нибудь медлительный, ждущий понуканий раздолбай.

11

В приемную беспрестанно входили, звонили. Света торопливо отвечала на звонки, быстро разговаривала с входившими и тут же исчезавшими сотрудниками.

«Венки заказывать поедет Трошкин».

«А оркестр?»

«Уже договорились».

«Я продиктую, Света, вы мой почерк не разберете. Делайте две закладки».

«Диктуйте».

«Коллектив научно-исследовательского и экспериментально-производственного института металловедения с глубоким прискорбием извещает о трагической смерти заместителя директора по научной части, заведующей лабораторией, доктора химических наук Кубраковой Елены Павловны и выражает соболезнование родным и близким покойной»…

«Я слушаю вас, Альберт Андреевич… Нет, уже договорились».

«Лагойда выбил на каком-то автопредприятии три автобуса».

«Кто поедет за портретом домой к Елене Павловне?»

«Пошлите Танечку. И увеличить надо будет».

«Это сделаем у нас в фотолаборатории».

«Света, нужно отпечатать доверенность для бухгалтерии. Деньги для оркестра и кладбищенских рвачей».

«Света, а нарукавные повязки для почетного караула?»

«Лагойда куда-то поехал доставать».

Скорик сидел в углу у окна, терпеливо вникая в предпохоронную суету. «Вы не вовремя, — сказала ему Света, когда он назвался. — Подождите, если хотите». Сейчас все было «горячим»; слова, эмоции, все на нервах, непосредственно, люди выбиты из обычной колеи, случившееся каждого так или иначе встряхнуло, погрузив в печальную озабоченность, несколько вышибло из рационального хода жизни. И Скорик молча ждал, наблюдал. На него никто не обращал внимания, никому не нужен, не интересен…