Праздничная гора

В этот момент в проеме темной арки показался ничем не примечательный крупный мужчина лет пятидесяти в подпоясанной серебряным ремешком светлой чухе{Рубаха у горцев.} и широких штанах. Бросался в глаза лишь кожаный мешок, который он зачем-то держал в руках. Мешок был развязан и доверху плотно набит шерстью. Незнакомец, улыбаясь, приветствовал их на аварском риторическим вопросом, который можно было бы перевести как «Собрались?».

Арип и Шамиль подступили к мужчине с рукопожатиями. Им не терпелось узнать, как называлось село и куда подевались жители. Мужчина хитро улыбался и все время отвечал поговорками: «Кто отправился по тропинке, тот не вернулся, а кто отправился по дороге, тот вернулся», «Собака, съевшая кость в Келебе, в Гидатле не останется»… Остальное Шамиль не разобрал, поскольку плохо понимал его переполненное архаизмами наречие. К тому же мужчина не говорил, а скорее бормотал себе под нос, тихо и скоро. Название села в его устах звучало как «Рохел-меэр», что означает «Праздничная гора».

Рохелмеэрец, вероятно, представился (тоже неразборчиво, но уточнять было неудобно), а затем повел их к себе, в один из домов, также украшенный петрографикой. В просторном, но темном зале Шамиль разглядел деревянную опорную стену и длинную полку-скамью, испещренную геометрической резьбой. На стенах, как на выставке, красовалась луженая медная, глиняная, деревянная и металлическая утварь, под потолком на жердях висели душистые пучки сушеных трав, курдюк и вяленое мясо.

Немного помявшись, гости по приглашению хозяина сели на большой дубовый диван перед вделанным в пол очагом. Над очагом качался висящий на цепи котел из закоптившейся бронзы. Загадочный мужчина сослался на отлучку жены, вынул из поставца выточенный из дерева половник и принялся разливать бульон по пиалам. Потом принес мясо, чесночный соус, сваренный женой перед уходом хинкал и разложил посуду с угощением прямо на полу.

Шамиль поискал глазами стол и не нашел его. Арип, казалось, был также удивлен и сбит с толку. Он нацепил хинк на деревянную вилку, внимательно взглянул на хозяина и вновь принялся донимать его вопросами. Но тот только отшучивался: мол, язык без костей, но многим переломает кости. После еды Шамиль снова начал задремывать, и, заметив это, мужчина предложил гостям лечь спать, а после встретить жителей, которые должны вернуться к рассвету. Тем временем незаметно стемнело, и, когда все трое улеглись в расстеленные на полу лежаки, стало совсем черно от свежей густой темноты. Шамиль слушал, как мычат в хлеву возвратившиеся с лугов коровы, и думал: «Их ведь, наверное, и не подоили. Никого ведь нет…»

А потом стало совсем трудно думать, и он уснул второй раз за день.

Проснувшись, он увидел себя лежащим на жужжащем солнечном склоне – в том самом месте, где их с Арипом сморило на подступах к селу.

– Неужели и ужин приснился? – удивился Шамиль.

Он растолкал спящего Арипа и, глядя в его изумленное лицо, расхохотался.

– Что, тоже сон приснился, Арип? Вот мы заснули!

– Ле, он нас вынес, получается, – пробормотал Арип, стряхивая с футболки жужелицу.

– Кто?

– Старик из того селения. Постелил нам, а сам ночью взял и вынес наружу. Это не по-горски!

Шамиль нахмурился.

– Ты тоже помнишь, как мы поднялись в село, большое, укрепленное…

– Да, мы поднялись в село, там никого не было, и мы зашли в чей-то дом.

– Подожди, нас он пригласил, как же его звали… Это был не старик, а лет пятидесяти такой мужчина…

– Никто нас не приглашал. Мы зашли в чей-то дом. Там было пусто, в очаге огонь тлеет. Очаг еще старый какой-то, несовременный. И тут появляется этот… как его…

Шамиль и Арип некоторое время молча смотрели друг на друга.

– Сейчас проверим, – начал было Шамиль, но осекся. Грозный гребень, защищавший село от неприятелей, был абсолютно пуст. Ни башен, ни даже развалин.

– Мы все-таки спали! – восклицал он, петляя по склону.

Тяжело дыша, они сбегали на вершину, но никакого селения не обнаружили. Арип вытащил мобильный и указал Шамилю на дату и время.

– Если мы спали, то проспали на этом склоне целые сутки и за ночь даже не замерзли.

На обратном пути они не заговаривали друг с другом, пока не увидели реку и поворот, за которым исчезли туристы-спортсмены, а потом, через пару километров, и автомобильную дорогу.

Шамиль почему-то забыл это событие и вспомнил только теперь, в качалке. Больше, чем когда-либо, оно показалось ему сном.

10

Когда они вышли после тренировки, было уже поздно и совсем смерклось. Нариман вытащил пульт от сигнализации и щелкнул кнопкой. В ответ раздался тройной писк, и черная «приора», припаркованная у стадиона, замигала передними фарами. Шамиль сел впереди, маленький Арсен сзади.

– Арсенчик, как там в универе? – спросил Шамиль, глядя на пролетающую темень в боковое тонированное стекло.

– Толканул нормально. Взгрел преподов от души. Последний экзамен сдавал, уже на голяках сидел. Платить не по кайфу было. Думал, отец с Исаевым, с преподом моим, в деснах. Без капухи разберутся. А Исаев такой черт оказался! Без копейки не может.

– А на движения не упал еще?