Праздничный коридор. Книга 2

– Почему-то я не верю, что это был обычный вор, – сделал свое заключение Аркадий, – вел он себя довольно странно. Если вор благополучно проник в дом, в котором находятся люди, то, что он делает в первую очередь? В первую очередь он хватает все более или менее дорогие вещи и пакует ими сумку. А этот вещи просто разбрасывал, видимо, что-то искал. Ваш, Зоя Николаевна, медальон, это его случайная добыча – попался под руку, он его и прихватил. Судя по его поведению, человек этот смелый, цель у него серьезная и сопоставима с тем риском, на который он идет, чтобы найти то, что ищет. Я не исключаю, что свои попытки он будет повторять, пока не найдет то, что ищет. Давайте мы Ваш дом обезопасим от посторонних людей – установим камеры наружного наблюдения и организуем пост из наших охранников.

– На камеры я согласна, а вот пост – излишняя мера предосторожности. У кого у нас в Горевске есть наружные посты из охранников? Не знаю я такие дома. Боюсь, что меня коллеги предприниматели просто засмеют. Возможно, я догадываюсь, что ищет этот человек. И если мои предположения верны, то он зря старается – ему уготовано разочарование. Этих бумаг в доме нет. Побегает, побегает и успокоится. Что мне в этой ситуации важно, так это его имя. Очень бы хотелось узнать, кто положил глаз на наше состояние. Жалко, что Левона дома нет. У него мать серьезно заболела, и он попросил отпуск. Уже почти два месяца в отъезде.

– Тем более, я должен прислать сюда людей для круглосуточного дежурства. Вам ведь тоже может угрожать опасность.

– Нет, Аркадий. Никакого дежурства! Человеку, очевидно, нужны деньги. Такие люди воруют, а не убивают. Он убедится, что у нас ничего нет, и перестанет сюда наведываться.

Аркадий не стал спорить с Зосей, попрощался и уехал в гостиницу, к своим привычным обязанностям.

Анну лечили в клинике химкомбината. Дарья Никаноровна заходила в ее палату несколько раз в день и дома успокаивала Зосю, что Анна быстро поправляется и скоро вернется в монастырь.

«Раз ей лучше, значит, я могу ее навестить» решила Зося. Олюшка впервые в своей маленькой жизни оделась в кружевное платьице и отправилась вместе с мамой к бабушке на работу, а там много любопытных глаз – надо хорошо выглядеть.

Их машину Дарья Никаноровна разглядела из окна своего кабинета и побежала встречать. На крыльце она забрала Олюшку к себе на руки и понесла ее в свой кабинет, а Зосю отправила в палату к Анне.

Дарья Никаноровна говорила, что Анна лежит в палате одна, но Зося все равно тихонько постучала в дверь – может, женщина занята своими делами и ей будет неприятно бесцеремонное вторжение постороннего человека. Ответа из-за закрытой двери не последовало,

Зося осторожно приоткрыла дверь и вошла в палату. То, что она увидела в палате, заставило ее ухватиться за спинку стула и присесть. На кровати, рассыпав по подушке волосы, спала ее мама, Василина. Лицо, всегда укутанное по брови платком, сейчас было открыто и расслаблено сном. Высоко изогнутые брови, пухлые губы, изящный овал лица, волосы – это все их, родовое, женщин семьи Ромашовых.

Мама давно умерла, тогда кто это? Какая-то близкая родственница, о которой Зося ничего не знает? Анна Ромашова. Все правильно, Анна Семеновна Ромашова, Зосина биологическая мать.

Если бы Зося увидела эту женщину несколько лет назад, то она не стала бы ее рассматривать, и, тем более, с ней разговаривать – она бы немедленно ушла и дверь своего дома перед этой женщиной закрыла бы навсегда. Но сейчас она сама была дважды мамой. Зося не бросала своих детей, любила их больше своей жизни и своей болью страдала от каждой детской болячки.

Но и в ее голове иногда неизвестно откуда возникало ужасное предчувствие расставания со своими детьми – они скоро вырастут и разойдутся по своим дорогам и делам. И с каждым взрослым годом в их жизни для мамы будет оставаться все меньше и меньше места. Зося боялась этого и успокаивала себя тем, что в ее семье все будет по-другому – они с мужем сумеют сохранить дружбу и любовь своих детей. Не мешая взрослой жизни детей, они постараются всегда быть с ними рядом.

Эта женщина, так похожая на маму Василину, никогда мамой не была, но что-то заставило ее уйти в монастырь и сейчас нести послушание в доме своей, брошенной много лет назад, дочери. Ведь она определенно знала, что Зоя Николаевна Чарышева именно та девочка, которую она когда-то оставила в больнице. И лицо прятала, чтобы Зося ее не узнала. Судя по всему, грызет ее душу грех молодости, а может тоска по дочери.

«Поговорить с ней нужно. Нельзя отказывать человеку в простом общении. Матерью теперь для меня она никогда не станет – похоронила я свою маму. А землячку своей мамы из ужасной деревни Чертовщина грех не обогреть». Зося подошла к кровати, тронула Анюту за руку и позвала:

– Анна Семеновна, как Вы себя чувствуете?

Анюта вздрогнула, открыла глаза и увидела Зосю. Первая реакция была ожидаемой и предсказуемой – ее рука потянулась за платком. Зося забрала платок и сказала: