Праздничный коридор. Книга 2

Жизнь возвращалась в привычные устои. Анна днями нянчила Олюшку, но оставалась такой, же замкнутой и нелюдимой, как и прежде. Впрочем, однажды Зося заметила, что Анна Семеновна начала иногда улыбаться. Но только с Олюшкой. В тот день они гуляли во дворе дома, а Зося наблюдала за ними из окна своей спальни. К послушнице подошла соседская кошка и начала тереться о ее ноги. Олюшка, впервые в своей жизни увидела это пушистое существо, начала восторженно лопотать на своем непонятном языке и размахивать ручками. Анна взяла девочку на руки, улыбаясь и прижимая к себе внучку, начала что-то ей рассказывать.

«Слава, Богу! – подумала Зося, – Оттаивает человек от ледяного панциря, в который сама себя добровольно заморозила. Чем еще я могу помочь этой несчастной женщине? Видимо, ничем – деньги принять она не соглашается, меня старательно избегает. Ладно, пусть Олюшка ей помогает. Моя доченька с этим обязательно справится – вон как смеется ее родная бабка».

Чарышев возвращался домой поздно, уставший, и Анюту просто не замечал. А если бы и присмотрелся, то смог ли бы он узнать в закутанной послушнице деревенскую девочку Анютку? Нет, конечно. Биологическую мать своей дочери он давно вычеркнул не только из жизни, но из памяти тоже. Понятие Зосенькиной мамы у него ассоциировалось с белоснежной мраморной скульптурой на городском Ивановском кладбище. Бывая по своим делам в Ивановске, он в первую очередь навещал женщину, которая приняла и вырастила его дочь. Николай Васильевич привозил ей белые розы, снова и снова говорил слова благодарности. Деньги, которые он когда-то ежемесячно начал переводить на счет Анюты, вскоре начали возвращаться назад с пометкой о выбывшем адресате. Но его это явление не заинтересовало и, тем более, не обеспокоило. Анюту он считал посторонним для семьи человеком и ее отказ принять помощь, для него ничего не значил. Зосе он ничего не сказал – решил, что нет необходимости загружать ее голову мыслями о судьбе чужого человека.

Так и Зося сейчас не захотела посвящать отца и Дарью Никаноровну в тайну послушницы Анны. Она понимала, что отца и его жену, в лучшем случае, будет смущать присутствие в их доме Анюты. А в плохом варианте эта ситуация может стать началом разногласий в семье отца. Зося желала папочке только счастья, но и Анюту пожалела – у каждого человека есть право на искупление своих грехов. Раз Анна Семеновна сама приняла решение о таком странном послушании, то нельзя ей отказывать, тем более гнать из дома. Олюшка всегда радуется появлению своей няни, а дети чувствуют доброе к ним отношение. Пусть Олюшка станет доктором для Анны Семеновны. И, возможно, душа этой уставшей женщины успокоится.

К присутствию в доме своей биологической матери она вскоре привыкла, а вот человека, незваным гостем проникшего в их спальню, вспоминала все чаще. Она считала, что этот человек был кем-то нанят, чтобы разыскать облигации, о которых рассказывал Александр Михайлович. Через этого человека можно было установить имя недоброжелателя, работающего в банке мужа.

Зося физически ощущала, что на Анцева надвигается какая-то беда. Она уговаривала его, чтобы он поскорее завершал свои дела в Москве и возвращался домой. Но Анцев был человеком пунктуальным и ответственным – он не мог свернуть недоделанную работу и оставить все на контрактного директора. Тем более, что покупка Горевского филиала Проминвестбанка находилась лишь в переговорной стадии.

– Не торопи меня, Зосенька, – успокаивал Александр Михайлович жену, – завершу все дела в Москве, заключу договор купли-продажи банка в Горевске и вернусь домой. Навсегда. Но пока не торопи меня, родная. Мы с тобой много лет живем в разных городах, осталось совсем немного, максимум год. Потерпи. А вот, когда вернусь домой, мы знаешь, что с тобой сделаем? Не гадай, не догадаешься! Мы с тобой заберем детей и уедем в Крым на целый месяц. Я тут когда-то подумал, что плохо свою семью содержу. Столько лет вместе, а я вам отдых нормальный ни одного разу не организовал. То у тебя работа, то у меня. Приеду домой, оставим все дела, и уедем. Снимем на побережье где-нибудь особняк и будем блаженствовать в кругу своей семьи.

Зося обещала подождать и старалась больше мужу не надоедать своими просьбами, которые он мог расценить, как женские капризы. Но тревога за мужа не покидала ее.

Тем более, ей сейчас очень хотелось узнать имя человека, залезшего к ним в дом через окно. Она периодически внимательно и дотошно просматривала записи с камер видеонаблюдения, но, ни одного странного человека не обнаруживала. Первые дни после того, как в ее спальне обнаружился чужой человек, Зося выходя из дома, не забывала положить в свою сумочку оружие. Но постепенно успокоилась, забыла об опасности и переложила свой пистолет из сумочки в ящик стола.