Праздник Дрейка

Она его уже не помнит. Возвращается вечерами к матери и отцу, думает о другом. Возможно, пишет ему смс, чувствует себя увлеченной, стабильной. Наверное, так правильно. Нельзя держать человека там, где ему дискомфортно, даже если какая-то незнакомая будка сказала о том, что «вы с неким парнем в серебристом костюме – пара».

– Давно?

Он понял без пояснений.

– Чуть больше месяца.

Значит, Джон теперь свободен. Холостяк. Значит, так тоже бывает.

– Мне жаль, – призналась я честно. – Что я…

И осеклась. Выдала себя с потрохами, хотя он обо всем догадывался, конечно.

– Не надо, не жалей, – ответил просто. – Кстати, давно хотел спросить, для чего ты это сделала? Отнесла в будку мой отпечаток…

– Любопытство. – Дождь приударил сильнее. Где-то вдалеке даже громыхнуло. – Плюс еще ты тогда очень «мучил» ребят – это был способ тебя отвлечь.

Мы могли говорить честно и прямо. Я просто чувствовала, что могли – находились на одной частоте.

Если бы все умели задавать дыму траекторию, курильщиков шпыняли бы меньше. Я даже порадовалась, когда до меня долетел «дымный» микрон. Очень странно сидеть в машине с тем, кто курит, и не ощущать в воздухе ничего, кроме свежести двора и прибитой дождем пыли.

– А как ты это сделала? Как подкинула мне записку, не оставив следов?

– Смешарики…

– Конечно, Фурии.

Думаю, он думал о них тоже. Позже. Все-таки Сиблинг – мегамозг, и принижать его аналитические качества не стоило.

– Извини. В любом случае.

Я была причастна к тому, что случилось тогда, к тому, что случилось теперь.

«Я не хотела».

– Не стоит. – Он снова помолчал, и в салоне мелькнул отголосок печали. – Даже если бы я заранее предвидел подобный поворот событий, я предпочел бы пережить все это еще раз. В нашей жизни не так много эмоций. Ты знаешь.

Я об этом знала.

Но теперь, когда в его жизни «побывали» эмоции, я чувствовала, что отказываться от них Джон уже не будет. Да, пусть холостяк, но я ощущала, что в будущее он смотрит не через удушающее покрывало печали и вечной потери, а как человек, осознающий, что что-то осталось позади. А впереди нечто новое. Пусть неизвестное, пусть к нему придется сделать шаг навстречу. Теперь он знал, что случаются неприятные события, но случаются и приятные. Для них, для Комиссионеров. Если Яна снова в Екатеринбурге, а Джон без кольца – так кому и быть.

– Все будет хорошо.

Наверное, я все-таки оптимист. А может, тому, что в любой жизни может случиться желанный поворот, меня научил Дрейк.

Сиблинг докурил. На меня он смотрел со смесью грусти и насмешки.

– Только не прикладывай больше к этому руку.

– Не буду.

Вот и договорились.

Все к лучшему. Всегда. Даже если иногда с этой самой точки, где пока стоят твои ноги, этого не видно.

– Прокатимся назад?

На серебристом седане через перегородку миров? Я всегда «за».

Глава 10

Нордейл

Мак и Лайза

Она всегда кусала нижнюю губу, когда напряженно думала. Сейчас Лайза не читала, не набрасывала эскизы дизайнов, не крутилась под музыку – она вообще ничего не делала. Смотрела в окно и кусала губу.

– Ты чего?

Мак подошел сзади, мягко уперся подбородком ей в плечо.

– Я не понимаю, Мак. Не понимаю… – Тон беспомощный, обеспокоенный. – Не понимаю, что я могу ему подарить? Редекорировать его дом? Да он его по щелчку пальца… Купить статуэтку? Вазон для цветов? Ну глупости же.

Проблема в ее понимании была не маленькой, она была ПРОБЛЕМОЙ. Собственно, если бы он допустил эту мысль в том же ракурсе, то и для него отсутствие идеи подарка стало бы чем-то вроде гвоздя в ботинке.

– Это ведь не сосед-ботаник из дома напротив… Ему не принесешь томик поэта-философа, ведь так?

«Мы что-нибудь придумаем», – хотелось сказать Маку, однако полной уверенности не было. И он промолчал. Им, однако, придется что-то придумать. Сходить в магазин и купить на худой конец тот самый вазон или томик философа. Не с голыми же руками? Что поделать, если их таланты лежат не в тех областях, в которых можно вложить их в конкретную вещь?

Лайза тонко пахла духами – новыми, ему незнакомыми. Собственно, она всегда была для него новой, каждый день. Как будто неуловимо меняла обличье, как будто возрождалась после сна другой. Но все такой же соблазнительной, манящей, неуловимой. И он ловил. Иногда вечером, иногда утром или днем… Никогда не выпускал ее из вида, как озабоченный кобель, – да простит она ему такие мысли, – никогда не выпускает из вида самую красивую в стаде самку.

На этот раз ее нижняя губа оставалась прикушенной долго. Он физически ощущал, как продирается сквозь песок скрип ее воображаемых шестерён в голове. А после взрыв.

– Я придумала! – и огонь в синих глазах.

Он полюбил ее за это. За темперамент. За умение не сдаваться в сложных ситуациях, за лаву в крови.

– Говори.

– Мы ведь не обязательно должны нести ему какую-то вещь, так? Ведь подарком не всегда является вещь…

– А что?

– Зрелище, например. Шоу. Давай устроим ему шоу?

А ведь она на полном серьезе. В ее голове стартер срабатывал быстрее, чем в новой машине, которую он пригнал на прошлой неделе. Зажигание, искра, впрыск. И бешеное вращение колес.

– Какое именно шоу, Лай?