Праздник покойной души

Я и не думала оспаривать известный факт, что Наталья, квалифицированная медсестра, панически боится покойников. Хотя иногда проявляет редкие чудеса необъяснимого бесстрашия. В июле мы с Аленой, символизируя своим присутствием дружескую поддержку, ездили с ней на могилу ее родителей. Несмотря на официальный развод, смерть снова соединила их и, судя по снам, которые Наталья считала вещими, и мама, и отец против этого не возражали. У церкви нам преградил дорогу траурный автобус, из которого вышла толпа народа в черных одеяниях. Рабочие кладбища принялись выдвигать гроб. И тут Наталья, не говоря ни слова, резким движением каратистки заставила нас с Аленкой перескочить бордюр проезжей части и в буквальном смысле повиснуть на металлической, крашенной в черный цвет ограде ухоженной могилы какого-то Артура Ивановича Цехнадзе, безвременно покинувшего этот свет, родных и близких на восемьдесят девятом году жизни. Разумеется, наши лица счастьем не светились. Более того, у Алены, ударившейся коленкой, на глазах невольно выступили слезы. И все бы ничего, если бы не возмущенный крик молодой женщины – как оказалось, последней жены покойного, явившейся с розами навестить его. Две предыдущие жены покоились в Цхалтубо, третья, самая первая, – рядом.

Подробности были установлены в перепалке между подскочившей нам на помощь Наташкой и бедной, но цветущей вдовой. Наталья объяснила, что решила спасти меня с дочерью и себя, естественно, от крайне неприятного зрелища – выноса тела покойника из автобуса. Чтобы не приснился ненароком. Но немного не рассчитала силу. А бедная вдова приняла меня за одну из многочисленных любовниц мужа, оспаривающих наследство Артура Ивановича в пользу рожденных якобы от него детей. По ее словам выходило, что его и на законных детей не хватало.

Расстались мы вполне мирно. Даже помогли отнести в мусорный контейнер охапки свежайших цветов с могилы дедушки Цехнадзе. Наверное, от незаконных. Могила сразу осиротела. Шесть роз вдовы выглядели одиноко и потерянно. Но не навязывать же свое мнение…

В маленькую церковь мы заявились как раз в момент отпевания того самого покойника, фактически оказавшегося покойницей, встречи с которой Наташка хотела избежать. Гроб с телом был в поле зрения, прямо перед входом. Продвижению христиан он абсолютно не мешал, но невольно привлекал к себе болезненно-любопытные взгляды. Памятуя о Натальином предостережении, мы с Аленкой, не глядя на лицо усопшей, мгновенно повернули налево и пошли подавать поминальные записочки об упокоении душ умерших родственников и о здравии живых. В полной уверенности, что Наташка следует за нами…

Обнаружили и догнали ее с большим трудом: в невменяемом состоянии она в сплоченной кучке родных и близких следовала за тележкой с гробом, неотрывно глядя в лицо покойной. Да с таким выражением, что у нас возникла полная уверенность: Наталья случайно попала на похороны внезапно обнаружившейся родственницы…

Если бы не полный автоматизм движений Натальи Николаевны, граничивший с сомнамбулизмом и идиотизмом, отмеченный Аленкой, мы всенепременно поучаствовали бы в траурном мероприятии до конца. Может быть, включая и поминки. Просто Аленка слегка потянула Наталью в сторону, и та послушно подчинилась. Так же послушно она вышла вместе с нами из ворот кладбища, где нас чуть не придавил огромным венком лохматый амбал, опаздывающий к моменту прощания с другом. Это маленькое происшествие заставило Наташку вернуться в реальный мир. Как ни странно, амбал не пострадал даже морально. Подруга очнулась, озадаченно хлопнула глазами и возмущенно спросила у него:

– Ну зачем, скажите на милость, уродовать пожилую покойницу ярко-рыжим париком?!

Три последующие ночи Наталья спала со снотворным при свете ночника, заставляя Бориса ворчать.

Дома меня поджидал готовый ужин – сын расстарался, о чем радостно и сообщил, едва я открыла дверь. На кухне сидела Анастас Иванович и, судя по всему, уговаривала Алену выходить замуж за Лешика. Дочь вежливо ссылалась на свою молодость и неразумность.

Я приветливо поздоровалась, получила от соседки в ответ сомнительный, но все равно приятный комплимент о прекрасном цвете лица (это в слабоосвещенной прихожей!), и уже собралась снять шубу, когда вспомнила, что мой верхний этаж упакован только в нижнее белье.

– Мамуль, проголодалась? – слишком громко, чтобы это выглядело естественной заботой, спросила дочь. Скорее всего, хотела дать понять Анастас Ивановичу, что у той есть и собственная квартира со всеми удобствами, включая мужа, Степана Ивановича.

– Я не помешаю? – поинтересовалась соседка, не допуская мысли, что может помешать. – Забежала на минутку проконсультироваться у нашего будущего семейного доктора…

По-прежнему кутаясь в шубу, я, как могла искренне, пригласила ее отужинать с нами и торопливо прошла в спальню, громко пообещав вернуться. Почему-то на днях. Наверное, переволновалась. Крутившийся рядом со мной Славка подозрительно принюхивался сначала к окружающей обстановке, потом ко мне и проводил меня до самых дверей невинно поинтересовавшись: