Праздники, звери и прочие несуразности

Услышать такое от интроверта Дональда было настолько неожиданным, что даже Ларри потерял дар речи. Свен заиграл живую музыку, чем-то похожую на мазурку, долговязый нескладный Макс и невысокий бледнолицый Дональд, отвесив друг другу церемонные поклоны, взялись за руки и пустились в пляс. Делали они это на удивление хорошо: прыгали и вращались, похлопывали друг друга по коленкам и плечам, подскакивали и шлепали себя по ноге, совершали еще какие-то затейливые маневры. Мне они напоминали танцующих морскую кадриль Грифона и Черепаху Квази из «Алисы в Стране чудес». Когда они закончили, мы все, не сговариваясь, им захлопали, а они, сияя и обливаясь потом, под другую мелодию сплясали нам на бис.

После того как наш кордебалет охладился в морской воде, вся компания, развалившись на песке, ела вкуснющую, сочную, слегка обгорелую рыбу, отдававшую приятным запахом дымка и углей, а на десерт были разнообразные фрукты.

— Праздничный обед удался на славу, — сказала мать. — Мне все понравилось. А музыка Свена и танцы Дональда с Максом стали достойным завершением.

— Надо еще узтроить праздничный ужин, — сказал Макс. — Найдем другой пляж и узтроим праздник.

Мы снова погрузились на катер и двинули вдоль берега. День клонился к закату, и на небе появились яркие красные, зеленые и золотистые мазки, когда мы обнаружили идеальное место для стоянки. Круглая бухточка с небольшим пляжем, который обступили высокие скалы, переливающиеся, как кожа мандаринов, в лучах заходящего солнца.

— Как красиво, — сказала мать.

— Вот тут мы узтроим праздничный ужин, — обрадовался Макс.

От этой предзакатной красоты перехватывало дыхание.

Спиро объявил Таки, что здесь мы заночуем. Таки оказался тут впервые и потому, увы, ничего не знал о существовании песчаной отмели. На нее-то лодка и наскочила, к тому же на приличной скорости, и резко остановилась. Мать, стоявшая на корме и восхищавшаяся закатом, полетела за борт. Хотя она порой отваживалась в жару полежать на мелководье, плавать она не умела. И все, кроме Таки, об этом знали. Вот почему все разом попрыгали в воду ее спасать — включая Спиро, который обожал мать, но тоже не умел плавать. В результате спасательная операция превратилась в настоящий хаос.

Дональд и Макс, ныряя, столкнулись головами, а Леонора зацепилась за борт и разодрала ногу. Марго искала мать на дне, хотя та барахталась на поверхности с помощью Лесли и Мактавиша, и вынырнула, уже задыхаясь. А Ларри лишь с третьего раза удалось выловить тонущего Спиро.

Каждый раз, всплывая и отплевываясь, Спиро кричал матери:

— Не волноваться, миссис Даррелл, не волноваться!

Лесли с Мактавишем отбуксировали задыхающуюся, барахтающуюся мать на мелководье, где она могла сидеть и откашливаться, наглотавшись морской воды, а рядом то же самое проделывал Спиро, которого на песчаную отмель вытащил Ларри. Когда они немного отошли, мы усадили их в лодку и дали обоим по хорошему глотку бренди: матери — чтобы прийти в себя от падения в воду, а Спиро — чтобы оправиться от шока при виде тонущей матери.

— Боже правый, — воскликнул он. — Я подумал, миссис Даррелл, что вы утонуть.

— Я тоже так думала, — призналась она. — На такой глубине я еще никогда не плавала.

— Вот и я, — с серьезным видом сказал он.

Таки завел мотор и дал задний ход, а мы сообща толкали катер, и в конце концов наши общие усилия увенчались успехом. Обследовав песчаную отмель, Таки изменил курс, и на этот раз мы без проблем вошли в бухту.

Мы разожгли костер и полакомились осьминогом и мелкими каракатицами из нашего ледника, а дальше последовали холодная курица и фрукты.

— Теперь ты видишь, какая это была хорошая идея — взять с собой ледник, — проговорил Ларри с набитым ртом, отправив туда щупальце осьминога.

— Да, дорогой, — сказала мать. — Тогда мне так не показалось, но сейчас я с тобой полностью согласна. Правда, лед довольно быстро тает.

— Это нормально. На наш век хватит.

Луна была такая красивая, что мы любовались ею, лежа в теплой воде и попивая вино за разговором. Более безмятежный вечер трудно было себе представить. И вдруг раздались выстрелы, эхом отозвавшиеся среди окрестных скал.

Это Лесли и Мактавиш, ни слова никому не сказав, взяли материнский револьвер с перламутровой рукоятью и отправились в дальний конец бухты, и там Мактавиш демонстрировал, какой быстрой стрельбе учат в канадской королевской конной полиции.

— Какого черта! — воскликнул Ларри. — Они решили превратить тихую бухту во второй Бисли?[6]

— Боже правый, я подумать, что это мерзкий турки, — признался Спиро.

— Лесли, дорогой, прекрати, пожалуйста! — закричала ему мать.

— Мы практикуемся, — последовал ответ.

— Ты себе не представляешь, какое тут ужасное эхо. У меня разболится голова.

— Ладно, — проворчал Лесли.

— В чем его проблема, — сказал Ларри. — Он не эстет. Прекрасное теплое море, хорошее вино, полная луна — а чем занимается он? Палит из револьвера.

— Можно подумать, ты никогда нас не раздражаешь, — фыркнула Марго.

— Это чем же? — удивился Ларри. — Да я единственный разумный член этой семьи.

— У тебя разума не больше, чем у… чем у лунатика.