Пражская весна

– Убожество, старые допотопные модели. А в это время перед глазами наших женщин пример швейной промышленности стран СЭВ.

– Вы согласны со мной, что мы поставляем в страны-СЭВ новейшее оборудование, себе ничего не оставляя!

Суслов промолчал-это была скользкая тема, действительно, СЭВ заваливался техникой в ущерб внутренним нуждам СССР.

– Я хочу дать тебе, Михал Андреич, партийное задание, – проникновенно начала я, облокотившись на руки и подавшись немного вперед за столом, так, что наши глаза оказались напротив. Прямой контакт установился.

Я хотела переодеть Суслова с дальним прицелом. Его старый костюм стал притчей во языцах. Если бы я хотела, что бы он сменил просто костюм, я бы его высмеяла публично на Политбюро, но мне надо было, чтобы он попинал министров легкой и швейной промышленности.

– Тут такое дело: нужно достучаться до партийной совести товарищей министров легкой и швейной промышленности. Плохо они работают. Ткани-убожества. Товары швейной промышленности – убей и убери от греха подальше.

– Но как? – промямлил Суслов, попадая под гипноконтакт.

– Нужно тебе пошить приличный костюм у моего портного, если хочешь, можешь латки на колени пришить. Пусть будет один костюм. Ты будешь приходить в нем на Политбюро и постоянно напоминать министрам, что де твой портной хорошо шьет, а продукция швейной промышленности-убожество, не приведи господь. Ты должен постоянно упоминать о качестве твоего нового костюма. Ткань должна быть лучшая.

– Но я не могу! – проблеял Суслов. «Синеблузочник» в нем сидел достаточно глубоко.

– Миша, ради Партии ты сможешь! – Это партийное задание-накачивала я Суслова, держа контакт взглядов.

– Я позвонил портному, он подъезжает сюда в Кремль уже.

Александр Игманд, двадцатичетырехлетний гений – модельер, по институтскому диплому «конструктор верхней одежды», немножко мандражировал, когда позвонил Брежнев и попросил подъехать того в Кремль. Брежнев обстоятельно пояснил, что у него будет новый клиент-капризный мужчина, и одеть его надо в костюм, для этого заранее подобрать образцы тканей, хороших тканей, человеку надо будет выступать на Политбюро и выглядеть он должен представительно. Калькуляцию он посмотрит сам. К грузному Брежневу Александр привык, генсек любил поюморить, когда он снимал мерки. А вот новый клиент – для него мрак.

Я нажала на тумблер внутренней связи и через пару секунд карта страны приподнялась, через потайную дверь вышел безопасник и увел осоловевшего Суслова на растерзание модельеру.

Глава 15

Я уже собралась уходить из кабинета, как меня задержал звонок.

Звонила Галина Брежнева.

– Добрый вечер, отец!

– Добрый!

– Я тебе сегодня нужна? А то сегодня пятница, я бы хотела поехать в Заречье-Мама и Викуся там, если ты не забыл!

– А какой сегодня день, извини, запамятовал?

– Пятница. Ты на выходные в Завидово поедешь?

– Нет, в охотхозяйство я не поеду. Подожди меня, ты уже дома? Вместе в Заречье поедем.

– Хорошо, буду ждать.

На сегодня мне удалось закончить с Сусловым. Мы договорились с портным, что он еще пару раз подъедет в Кремль для примерки костюма Михал Андреевичем.

Я предупредила охрану, что сейчас едем домой, а потом в Заречье на дачу.

Участок Брежневу в Заречье выделили еще лет пять назад, там было что-то типа объекта деревянного зодчества. Сама я там за два месяца присутствия так ни разу и не была, но видела дачку на фото. Насколько я знала из будущего, сохранилась только дача Сталина в подлинном виде, да и злопамятная евродача Горбачева в Форосе. Все остальное в девяностые было приватизировано и перестроено.

На даче с конца мая отдыхали Виктория Петровна и внучка. Естественно, под охраной.

Я заехала домой на Кутузовский проспект, переоделась, взяла смену одежды и захватила Галину. Как я уже упоминала, я под благовидным предлогом отказалась от самостоятельного вождения авто и в этот раз мы ехали с личным водителем на «Зиле». Включив в салоне лампочку верхнего освещения я с интересом изучала атлас автомобильных дорог Москвы и Московской области. Рядом с Заречьем я нашла деревню Сколково-Будущий наукоград.

– Отец, – мои размышления прервала Галина. – Что нам делать со школой? Викуля прописана у Милаева. Нам надо идти в школу про прописке?

– Извини, задумался, сколько внучке – то лет исполнилось, запамятовал? Ты у нее спросила-может, она хочет остаться в старой школе?

– Папа, ей девять лет и она идет в первый класс. Я хорошо отношусь к своим приемным детям, но если она будет ходить в ту же школу, что ее сводные брат и сестра-ей постоянно будут напоминать об отце.

Я с шумом захлопнула атлас и повернулась к Галине. Я похолодела-неужели у внучки Брежнева отставание в развитии, и у нее проблемы?

– Галина, насколько я помню – первый класс с семи лет, ребенок должен был перейти во второй класс, что у тебя не так?

– Папа, ты отстал от жизни, первый класс с восьми лет – укоризненно покачала головой Галина. – Вика поздно пошла в садик.

Мы замолчали до самой дачи.