Пражская весна

Язамолчала, давая время Виктории Петровне обдумать свои слова. Галина сидела и молчала, как пришибленная. Слова Брежнева, что у нее нет специального образования, чтобы сделать карьеру в цирке, ее расстроили. Розовые сопли обтекали ее с ног до головы. Да, она знала, что отец пошел на сделку с Милаевым, чтобы у нее не отсудили Викторию, но не понимала всей серьезности положения.

– И что? – Виктория Петровна все еще не понимала своего мужа.

– Виктория Петровна, головой подумай. После моей отставки мне выделят однокомнатную квартиру и персональную пенсию и все. Виктория – младшая прописана у Милаева, Галину придется прописать у нас, сейчас она тоже прописана у Милаева. Где будет жить по факту Виктория? – У Милаева. Евгений стареет, он сейчас не сахар-на говно исходит, потом вообще станет злопамятным, когда преференции закончатся. Они будут делить дочку, и Галина и Виктория сорвутся и ситуация выйдет из под контроля, тогда будет поздно.

– Он мне первый изменил! – невпопад сказала Галина, она так и не простила предательства мужа.

– Да мне по фиг, кто, когда и с кем! – вспылила я. – А вот партийному контролю не по фиг.

До Виктории Петровны стало доходить, что все ее привилегированное положение – это фикция. Видно, ситуация на работе у мужа зашла в тупик. Когда ей надо было, Виктория Петровна была продуманной дамой.

– Лёня, успокойся! Выпей чайку! Я тебя услышала! – прошипела злая на себя жена Брежева. Она прокрутила в голове все ситуации и поняла, что на Олимпе не так радужно. Да она строила из себя такую недалекую курицу-домохозяйку, но история с Хрущевым ей была известна в деталях. Конечно, не весь переворот, но вот жизненная ситуация после – да.

– Лёня, что ты предлагаешь? – Виктория Петровна была по деловому собрана. Сухой тон матери удивил Галину и она во все глаза смотрела на свою мать, она ее не узнавала.

Я тоже заметила, как изменилась жена Брежнева, проявилась ее сущность, голос стал резким.

– Галину и Викторию придется прописать на Кутузовском проспекте. Это позволит Викуле ходить в школу недалеко от нас. Завтра приедет Саша Рябенко, он выяснит в поселковой школе, кто у них лучшая учительница младших классов. Ты проверишь нашу наличность. Сейчас июнь-до первого сентября два месяца. За эти два месяца Викторию надо подготовить к школе-полностью выучить азбуку, чистописание, чтение по слогам и словам. От цирка Викторию надо удалять, но правильно. Нужно узнать, есть ли в поселке конюшня и дать ей возможность поработать подконюшим.

– Она еще маленькая – работать! – всплеснула руками Галина.

– Галя, не встревай! – грубо оборвала ее мать.

– Если денег у нас хватит, наймем ей тренера по конному спорту или в Кунцево, может, детская школа есть. – Продолжила я, не обращая на нытье Галины.

– Что по школе? По школе все серьезно-Виктория будет учиться до восьмого класса, потом пойдет в медицинское училище на сестринское дело. Я хочу, чтобы у нее была хоть какая профессия, когда у нее мозги закипят от гормонов и вожжа под хвост попадет. Все это время Милаев будет тянуть одеяло на себя, но запретить бывать Викуле в цирке я не смогу, но надо так нагрузить ребенка задачами, чтобы у него не оставалась времени на цирк.

– Это уж слишком! – Снова вклинилась Галина.

– Галина! – тупость дочери Брежнева зашкаливала, она все еще витала в розовых облаках. – Твоя дочь на год старше своих одноклассников на первое сентября, и у нее благодаря общению со взрослыми артистами в цирке по другому построено поведение. Это вызовет не понимание ее в школе. Ты что, хочешь, чтобы дети над ней издевались, а дети бывают очень жестокими? – Я снова воспользовалась внушением.

– Нет-отец! – покладисто ответила Галина и посмотрела на мать.

– На сегодня все! – сказала я, посмотрев на женщин. – Пойду воздухом подышу.

Я приметила возле дома садовый столик и кресло-качалку. Вероятно, Виктория Петровна днем сидела на воздухе. Я захватила плед и уселась на улице думу думать.

В это время женщины сидели и обдумывали сегодняшнее выступление главы семейства.

Виктория Петровна действительно была себе на уме женщина. Запрягать Брежнева она умела, да еще как. Не сказать, что Леонид Ильич был полным подкаблучником, но состояние, когда домом правит жена, а он живет на работе – его устраивало. Шестнадцатичасовой рабочий день руководителей страны был отменен не так давно, сразу после ухода Хрущева.

Виктория Петровна начала вить веревки из своего мужа, когда он пришел с фронта и попросил о разводе, та его тонко провела. Любила ли она своего мужа, теперь уже никто не скажет с точностью, даже она сама. За время войны у нее появились другие интересы и она сосредоточилась на детях. Была ли она «яжематерью» – уже не важно.

Галина втайне хотела чтобы Викуся оставалась в цирке. Галине нравился цирк, если бы не отец, может быть она и поступила бы в цирковое училище. Несколько лет работы в цирковой труппе так и не сняли с нее розовых очков. В цирке ее оберегал ореол ее мужа и тот факт, что она не стремилась занять высоту среди артистов. Но она этого не понимала.