Предают только свои

Дорогу в этот частный сектор я знала уже как родную и, проехав несколько улиц, остановилась недалеко от поворота на ту, которая была мне нужна. Подъезжать прямо к воротам я не хотела, опасаясь раньше времени засветить «фольк». Наивная, я думала, что они до сих пор не знают мою машину.

Добравшись пешком до знакомого покосившегося домика, я постучала в калитку. Потом еще. В третий раз, уже уверенная, что в доме никого нет, я тарабанила кулаком со всей силы.

— Иду, иду! — неожиданно послышалось со двора. — Чего вы долбите? Сейчас калитку сломаете.

В щели между неплотно пригнанными досками я разглядела низенькую пожилую женщину, спускавшуюся с крыльца.

— Ой, извините! — стоя перед закрытой калиткой, сказала я. — Я думала, что никого нет. Хотела уходить уже. Я из собеса. Мы собираем данные о пенсионерах. Откройте, пожалуйста.

— Из собеса? — проговорила старушка, гремя щеколдами. — Так это вам лучше на Лесную прийти. Я там прописана.

— Правда? А здесь что, никто не живет?

— Как же не живет, живем. Я сама жила, потом сына здесь прописала. Он, правда, редко бывает. Дом-то видите какой, осыпается весь. Тут ремонт нужен, а ему некогда. Вот и не ездит сюда. Я-то, конечно, захожу, по старой памяти. Подмести, прибраться. Хоть какой-то порядок поддерживать. А то что же это — совсем выморочное стало место.

— Так значит, вы живете на Лесной?

— Да, на Лесной.

— А соседи ваши? Там есть пенсионеры, не знаете?

— Соседи? — Старушка глянула на ухоженный дом. — Да нет, Инна — она, кажется, еще не на пенсии. Там мать с сыном живут.

— Вы знакомы с ними?

— Я-то? Конечно. Я ведь здесь почти всю жизнь прожила. Инку еще молодой помню. Бойкая девка была — огонь. Муж вот только ей неудачный попался, запивал больно. Но ничего, вроде постепенно наладилось. Ребеночка прижила от него, Борьку. А потом как будто сглаз на нее кто навел. Одно за одним посыпалось. И муж умер, и работу потеряла, и Борька из больниц не вылезал. Как уж крутилась бедная, не знаю. Говорят, даже милостыню где-то собирала.

— Надо же! — сочувственно произнесла я.

— Да, вот так. А потом смотрю — снова наладилось. И так это, знаешь, хорошо пошло, просто как в сказке. И вширь, и ввысь. Машину купила, дом отремонтировала. Видите, теперь какой. Ездила несколько раз в Москву, а потом и насовсем решила там остаться. Борьку перетащила, работу ему какую-то очень хорошую нашла. Престижную. Приезжала как-то раз, меня встретила, ключи от дома своего отдала. Я, говорит, его продавать буду, риелторам уже все данные сдала. А вы, дескать, тетя Клава, когда они покупателей водить будут, им открывайте, показывайте, как и что. А мне что, мне не трудно. Я в то время еще жила здесь, так что согласилась. Подойти, соседнюю дверь открыть — невелика работа.

— И часто приходили смотреть? — поинтересовалась я.

— Нет, не часто. За весь год раза два были.

— За год?

— Да, за год. Она в Москве этой своей только год погуляла. Видать, не сладкое там оказалось житье. В этом году в конце лета обратно приехала. И дом раздумала продавать.

— Вот оно что… — Чувствуя, что неразрешимые загадки, мучившие меня на протяжении всего этого времени, начинают проясняться, я слушала все внимательнее.

— Да, вот так. Погуляла, попраздновала, да и назад домой вернулась. Дома оно всегда лучше. Как говорится, где родился, там и пригодился. Только смотрю, что-то опять у них неладно. Как ни приду — все скандалы какие-то, кричит, ссорится с этим Борькой своим. Тоже еще нещечко. Здоровый лоб, а работать не хочет. Все бы у матери на шее сидеть.

— Что ж он, совсем нигде не работает?

— Нет, нигде. Инка хвасталась как-то, что, мол, бизнес ему какой-то купила. А как он будет идти, этот бизнес, если им не заниматься? Работать везде нужно. Хоть в бизнесе, хоть так — на работе.

Уже догадываясь, о каком бизнесе идет речь, я понимала, что утверждение тети Клавы в данном случае довольно спорно.

«Вот почему он сказал тогда по телефону Вадику, что он «на работе», — озаренная догадкой, думала я. — Это он, получается, не гостил у сторожа на стоянке, а как хозяин к себе, так сказать, в офис пришел. Отсюда и личный шофер, отсюда и уважительное обращение к мамке по имени-отчеству. Вот, оказывается, как открывается этот ларчик».

Но главный ларчик с секретом в этом деле все-таки был пока закрыт.

Я уже многое знала об Инессе и ее сыне и уже не сомневалась, что это именно их запечатлел Аркадий на тех своих давних фотографиях. Да, похоже, в некий сложный период своей жизни ей и впрямь пришлось просить милостыню, но ведь после этого она снова поднялась, и вполне возможно, именно репортаж журналиста сыграл в этом не последнюю роль. Какие же она могла иметь к нему претензии?

Эту загадку тетя Клава, похоже, разрешить не могла.

— Да действительно, работать нужно везде, — согласилась я. — Может быть, поэтому они и уехали из Москвы? Слишком много приходилось работать? Не знаете, чем они там занимались?

— Нет, не знаю. Инка говорила только, что работа какая-то уж очень престижная. Ты, говорит, тетя Клава, Борю моего скоро по телевизору смотреть будешь.

— Вот как? И даже по телевизору?