Предание Темных

Не успеваю я и подбежать обратно к своей двери, чтобы ее закрыть на все чертовы замки, которые только можно, и прижать всеми тяжелыми тумбами, которые только есть в комнате (ха-ха, кажется именно так и делала Элеонора в той книге, только это никому не помогло), как слышу грохот другой распахиваемой двери.

– Дженна?! – сонный, растерянный.. но этот голос точно принадлежит Лео.

– Лео? – я высовываюсь в холл как раз в тот момент, когда он забегает в мою комнату, и в итоге мы чуть ли не кубарем оказываемся опять внутри, потоптавшись по ногам друг у друга.

Несмотря на мобильность, с какой он отреагировал на шум в холле (а быть может, еще раньше его разбудили эти катаклизмы, а потом он лишь услышал наши шаги, уже не спя), Лео выглядит очень испуганным.

Все-таки, наверное, он только вскочил с кровати.

Его волосы растрепаны, глаза сонные, но бегают быстро-быстро, готовые то и дело в любом жесте или слове предугадать сигнал к какому-либо действию.

Не знаю, как выгляжу я, но Лео бы сейчас я описала лишь двумя словами: помято-дерганый.

Словно подтверждая это, он вновь резко оборачивается к окну, потом там же резко к двери, будто бы ожидая появление противника с любой стороны в любую минуту. Наконец, я все же подбегаю к двери, захлопываю ее и задвигаю все защелки, забаррикадировав нас теперь здесь вдвоем.

Пронаблюдав это, Лео, наконец, чуть хмурится и будто бы позволяет себе выдохнуть впервые с момента пробуждения. Он запускает пальцы в рыжие кудри привычным нервным жестом, глубоко вздыхает, смотрит на меня, потом на окно, после чего задает свой первый, но вполне логичный вопрос:

– Что происходит?

Я уже хочу выпалить все, что знаю, но заставляю себя все-таки, для ясности, прежде задать ответный:

– А что ты успел увидеть?

– Увидеть? – он вскидывает бровь, будто бы я спросила какой-то совершенный бред – да я проснулся только от вашего топота, а потом дверь как грохнет, и я..

Но тут же обрывает себя на полуслове, заметив, видимо, что я бледная как полотно и все еще тяжело дышу, прижимая к груди полотна механическим действием с таком силой, что еще немного и никакая реставрация им больше никогда не потребуется. Уже в следующее мгновение озадаченность на его лице сменяется беспокойством. Он повторяет свой вопрос уже с каким-то смятенным подозрением:

– Что-то случилось, когда ты была с Владом? Что он сделал?

– Сложно сказать..

Я, наконец, кладу картины на кровать и уже собираюсь рассказать все от начала до конца, как…

ДЗЫ-Ы-Ы-НЬ!

С полки падает вниз фарфоровое блюдо. Его осколки с громким звоном разлетаются по полу да так, что я вскрикиваю и вновь подскакиваю с кровати, на которую было уже почти уселась. Гляжу на полку в ожидании падения других блюд, но там больше нет ни одного.

Зато есть часы..

– Лео.. – медленно шепчу я тем голосом, который готов в любую секунду сорваться на истеричный визг, не сводя с них глаз.

Но он уже и без меня замечает это.

Песок в часах медленно сочится через узкий перешеек.. только не сверху вниз, а наоборот, поднимаясь.. Точно мы оказались в доме-перевертыше, где потолок под ногами, пол над головой, до микроволновки не достаешь ростом, телек показывает вверх ногами, а песок в часах не опускается, а поднимается..

Но не успевает ни один из нас хоть что-то сказать по этому поводу, как окно с грохотом распахивается, взметаются занавески. Взвинченная уже, точно пружина, донельзя – я опять визжу точно резанная, а Лео от неожиданности начинает скверно грязнословить, пытаясь всеми силами закрыть окно обратно..

Но до того момента, как рама его усилиями начинает входить на место, я успеваю услышать заносящиеся в комнату вместе с ночным воздухом звуки. Точно хор из сотен заунывных голосов, который я слышала на площадке, теперь скандирует какое-то слово… Но какое? Не могу разобрать..

Едва мне кажется, что я что-то начинаю понимать, как все резко прекращается.

Совершенная тишина.

Словно невидимый дирижер вдруг взмахнул палочкой и подвел черту под ночным концертом, заставив замолчать целый оркестр. Занавески вновь принимаются мирно покачиваться, раму больше не выламывает диким ветром и Лео без труда удается закрыть окно.

Медленно, с опаской, перевожу взгляд на полку..

Струйка песка в часах вновь лениво течет так, как ей и полагается – сверху вниз.

Возникает стойкое ощущение, что я схожу с ума.

Но глядя на Лео, не вижу на его лице и толики страха – лишь какое-то недовольное изумление. Наверное, такое можно увидеть у старика, мучавшегося бессонницей, которого при первой нормальной за три года ночи будят в три утра пьяные, проходящие под окном и орущие песни.

Думаю, такой взгляд вполне можно увидеть у человека, которому стучат в дверь, едва он сел в кресло с тарелкой ужина. Или у человека, который только разделся, а его просят сходить в магазин..

В общем – это какое-то недовольство на вполне обычные и объяснимые вещи просто за то, что они случились в неподходящий момент. Иначе говоря – произойди они в другое время и все было бы совсем отлично.