Предания и мифы средневековой Ирландии

— Быть тебе в Таре, — сказала старуха.

Так оно и вышло, ибо двое из его потомства правили Ирландией — Дати и Айлиль Молт, а из потомства Айлиля, Бриана и Фергуса никто.

И воротился Фиахра без воды к братьям.

Тогда пошел искать воду Ниалл и набрел на тот же колодец.

— Дай мне воды, о женщина! — сказал он.

— Изволь, — сказала она, — но сначала поцелуй меня.

— Я поцелую тебя и возлягу с тобой, — отвечал ей Ниалл.

Потом опустился он на землю подле старухи и поцеловал ее. Когда же поднял он на нее глаза, то увидел девушку, прекрасней которой не найти в целом свете. Белым, словно снег в борозде, было ее тело сверху донизу. Мягкие, поистине королевские были у нее руки, длинные тонкие пальцы и стройные дивные икры. Сандалии из светлой бронзы были между ее мягкими белоснежными ногами и землей. Был на ней плащ драгоценный пурпурного цвета, что скрепляла блестящая серебряная заколка. Словно жемчуг, сверкали ее зубы, прекрасны были ее большие королевские глаза и красные, словно рябина, губы.

— Не наглядишься на тебя, о женщина! — молвил Ниалл.

— Воистину так, — отвечала она.

— Кто ты? — спросил юноша.

— Я Власть, — сказала она, а потом пропела:

О король Тары, я Власть,
о великом поведаю благе и т. д.

— Иди теперь к своим братьям, — сказала женщина, — и возьми с собой воду. С этой поры вовеки пребудет власть у тебя и твоего потомства, кроме двоих из потомков Фиахра — Дати и Айлиля Молта. И еще один король будет из Мунстера, Бриан Борома, и все они станут короли без протеста[438]. Какой увидел ты меня прежде, ужасной, в зверином обличье и дикой, такова и власть, ибо редко достается она без сражений и распрей, но для кого-то оборачивается прекрасной и доброй. Не давай воды своим братьям, пока не поднесут они тебе дары — старшинство над ними и право поднимать твое оружие на локоть выше их.

— Так я и сделаю, — ответил Ниалл.

Потом распрощался он с женщиной и принес воды братьям, но не поднес им, пока не обещали они все, что он просил, как научила его женщина. Велел он поклясться, что вовеки не выступят они против него и его потомков.

Потом отправились они в Тару. Подле нее воздели они свое оружие, и выше других на целую руку героя было оружие Ниалла. Сел Ниалл посреди братьев на ложе, и принялся король расспрашивать их. Рассказал ему Ниалл, как ходили они за водой и нашли источник да женщину и каково было ее пророчество.

— Отчего не расскажет об этом старший из вас, Бриан? — спросила Монгфинд.

— В обмен на воду отдали мы Ниаллу старшинство и верховную власть, — отвечали братья.

— Навеки отдали вы их, ибо с этой поры он и дети его будут вечно владеть и править ирландской землей, — сказал Ситкенн.

Так оно и вышло, ибо никто не владел больше Ирландией, кроме детей его и потомков до Крепкого Бойца из Уснеха Маэсеклайна, сына Домналла. Двадцать шесть потомков Ниалла были королями: десять из рода Коналла и шестнадцать из рода Эогана. Так сказал филид:

Знаю я, сколько их было,
королей из рода Ниалла храброго,
от Лоэгайре, не ошибусь,
до Крепкого Бойца из Уснеха.

Лоэгайре и сыновья, не сокрыть,

Диармайт и Туатал могучий,
девять из Аэд Слане
и семь потомков Колмана.

Шестнадцать от храброго Эогана,

десять от свирепого дикого Коналла,
быстро Ниалл получил
власть для потомков навеки.

Сватовство к Луайне и смерть Атирне [439]

В горе, великой печали и грусти был Конхобар после смерти Дейрдриу от его руки[440]. Никакая музыка, красота или радость в целом свете не могли смирить его дух, и пребывал он всегда сокрушенный и скорбный. Говорили ему благородные улады, чтобы поискал он по ирландским королевствам дочь короля или вождя, что развеяла бы его грусть по Дейрдриу.

Привели к Конхобару двух его гонцов, Леборхам, дочь Аэ и Адарк, и Леборхам Раннах[441], дочь Уангамайна. Воистину ужасен и уродлив был облик этих посланниц [...].

Принялись тогда гонцы объезжать крепости и достославные поселения по всей Ирландии, но нигде не могли отыскать незамужнюю девушку, что могла бы утешить Конхобара. Раз попала Леборхам, дочь Аэ и Адарк, в жилище некого Доманкенна, сына Дега, в самом Уладе и там увидела она прекрасную, белолицую девушку с волнистыми волосами, что была красивей всех девушек мира. И звали ее Луайне, дочь Доманкенна. Спросила Леборхам девушку, чья она дочь.

— Я дочь Доманкенна, сына Дега, — ответила та.

Сказала тогда Леборхам, что сам Конхобар послал ее к ней, ибо лишь одна Луайне во всей Ирландии была похожа на Дейрдриу духом, обличьем и искусством рукоделия.

— Воистину это хорошо, — сказал отец девушки и пожелал получить за нее должный выкуп невесты.

Вернулась тогда Леборхам к Конхобару и рассказала ему о девушке. Так говорила она: