Преданная. Невеста (СИ)

Не жду от условного работодателя галантности. Сама отодвигаю для себя стул и сажусь. Мужчина все это время следит за моими действиями, устроившись на своем стуле более чем вальяжно.

Но стоит мне опуститься — садится ровнее и берет в руки открытую бутылку вина.

Его бокал уже полупустой. По стенкам стекают маслянистые потеки.

В горле застревает просьба мне не наливать.

Пусть.

— У вас какой-то праздник? — Спрашиваю, не благодаря за «ухаживание». Встречаюсь глазами с такими же напротив. Ножом в сердце входит осознание, что на него смотреть даже легче.

Руслан улыбается и клонит голову к плечу.

— Нет. Я же сказал — проголодался, пока тебя ждал.

— Я не опоздала.

Улыбается шире.

— Я и не говорил, что ты опоздала. Просто подумал… Мы уже так давно сотрудничаем, а я тебе ни корпоратива ни одного не устроил, ни…

Мужчина поднимает свой бокал и вытягивает вперед. С ним я волнуюсь куда меньше. Тоже беру. При встрече бокалов элегантно звенит стекло.

Подношу к губам и делаю глоток. Зрительный контакт не рву. Он тоже.

— Вы мне щедро платите, за что я очень вам благодарна. Ни о чем дополнительном просить желания нет.

Ставлю бокал, окидываю взглядом стол.

Вспоминаю напускную тревогу в глазах Тарнавского. Беру в руки вилку и тянусь за кусочком любимого сыра.

Жую, продолжая чувствовать, как меня изучают. Если так подумать — ситуация более чем неприятная, но я совсем не переживаю. Жизнь старательно расширяет для меня рамки нормы.

— Интересно, конечно, как ты быстро и сильно поменялась…

Выстреливаю быстрым взглядом в мужское лицо. Контроля хватает на то, чтобы испуг не вылился краской на щеки.

Никто из вас не представляет, насколько я поменялась на самом деле.

— Вы хотели сказать раскрылась?

Смолин улыбается.

Снова берет бокал и пригубляет.

— Или так. Раскрылась, да. Честно говоря, я боялся, что из тебя ни черта не получится.

Пожимаю плечами. Лучше бы, чтобы не получилось.

— Я не была готова к вашему предложению.

— Можно на ты, Ю-ля.

Замираю ненадолго.

С прошлой Юлей нельзя. С этой… Да давайте.

— К твоему.

Радую Руслана Викторовича. Или отчество уже тоже неуместно?

— Но видишь, как хорошо все получилось. Сработались.

Он предлагает выпить за это. Я не протестую.

Вкусное, пряное вино снова обволакивает язык.

— Роллы любишь?

— Да. Это хорошая доставка. Тарнавский тоже ею пользуется.

Сомнительная похвала веселит Смолина. Он следит, как я ловко беру палочками красивый рол.

— Ну если даже Тарнавский пользуется… — Сочится иронией, которая меня совершенно не задевает.

Вы все одинаковые. А мне не принципиально, кто кого из вас в итоге прихлопнет. Я даже смирилась, что мне в любом случае будет ужасно.

— У вас с ним всё хорошо?

Киваю.

— Отлично.

— Пока не надоела, — я и сама не знаю, зачем комментирую развернутей. Чему улыбаюсь. Только улыбка гаснет, когда слышу ответное:

— Ты долго не надоешь, поверь.

Придуманный мною комфорт осыпается с шелестом. Направленный в мое лицо прямой взгляд не дает усомниться в том, что я все правильно понимаю.

Из глубин памяти на поверхность выныривает будоражащее:

«Но может быть потом».

Откладываю приборы и берусь за ножку бокала. Ничего не отвечаю. Пью и веду взглядом по комнате.

Здесь ничего не меняется. Только я, мое отношение к жизни и людям.

— Я вам говорила, что Тарнавский сейчас занимается легализацией денег через фиктивные сделки? — приступаю к откатке обязательной программы. А еще ловлю себя на том, что не хочу отсюда уходить. Впервые.

Хочу, чтобы ушел Смолин. Хочу, чтобы не трогал Тарнавский.

— Говорила. И что там?

— Я узнала, откуда деньги.

— Откуда?

— Власов оплачивает важное решение. Тарнавский, как всегда. Часть на сестер. Часть на себя…

— На любовниц никогда, видишь?

Вижу, блять. Все я вижу. Можно больше не тыкать меня носом в собственное наивное дерьмо.

— Так может я не единственная? — Демонстрирую свое ненастоящее безразличие. По взгляду Смолина вижу, что прохожу маленький тест.

— А хотелось бы быть?

Пожимаю плечами.

Сейчас мне хочется, чтобы внутри не болело.

— Он тебя не подозревает?

Веду головой из стороны в сторону, смотря чуть ниже мужского подбородка.

Это настолько ожидаемые и миллион раз обсужденные со Славой вопросы, что они не способны меня расшатать.

— Нет. Он совсем со мной расслабился.

— Это отлично, Юля. Просто отлично.

Продолжаю смотреть на подбородок, когда Смолин выравнивается, пружинит и встает со стула. Сердце чуть ускоряется.

Еще — когда осознаю, что идет ко мне, а не куда-то в сторону.

Поддевает подбородок, я запрокидываю голову.

Такая близость мне не нравится. А ему, видимо, да. Смотрит долго. О чем думает — не хочу знать.

Своим молчанием побуждает меня задать вопрос, который задавать нет смысла. Да и нельзя.

— Скажи честно. Что со мной будет, когда все закончится?

Мужские брови приподнимаются. Пальцы все так же держат подбородок.

— Не веришь, что помогу устроить жизнь?

— Не верю, потому что рано или поздно все узнают, что я крыса. Кому нужна крыса?

— А если мне?

Молчу. И он молчит.