Преданная. Невеста (СИ)

Тарнавский — на меня. Снизу вверх. Между его бровей — два залома. Меня разрывает между желанием разгладить их пальцами, а потом зацеловать губами, и с размаху залепить за свою безграничную обиду.

Ты даже не представляешь, какого ужасного человека из меня делаешь… Я и сама пока это не осознала.

— Ты какая-то странная, Юль.

Это совсем не тот эффект, ваша честь. Спасибо, что подсказали.

Театрально вздыхаю.

Давлю на ручку его кресла. Он слушается — откатывается.

Отставляет чашку. Я опускаюсь на его колени и обнимаю за шею. Широкая ладонь вжимается в мою поясницу.

Жжется.

Черт, как жжется!

Ноздри щекочет его запах. Горло сохнет. Кожу сжигает тепло. Дрожь грозит выйти наружу. Я трачу всю себя на то, чтобы сдержаться.

Чтобы не дать ему перехватить инициативу играю в инициативность сама. Подаюсь вперед и прижимаюсь губами к уголку его рта.

Подбородок колет щетина. Я обожала в нем всё. За что? Зачем?

Отрываюсь и лживо-покаянно смотрю в глаза.

— Я хочу извиниться.

Удивляю, конечно. Это хорошо. Но радоваться рано. Он должен мне верить.

— За что?

В его голосе я распознаю мельчайшие полутона. Они путают сильнее. Голос становится глуше и тише. Я раньше поверила бы, что так на нас влияет близость друг друга. Теперь думаю, что должна учиться у него актерству. Он мастер.

Костяшки пальцев перебирают мои позвонки. Он пропускает сквозь пальцы волосы.

Я… Таю.

Приказываю внутренней размазне собраться.

— Я была в последние дни очень вспыльчивой. Наговорила гадостей про твою семью. Обвинила тебя во… Всяком.

Не вижу на его лице очевидной реакции. Разве что складки становятся менее выраженными. Взгляд оглаживает мои черты. Я чувствую исходящие от него потоки. Это такая манящая нежность… Так хочется в нее окунуться.

— Извини.

— И ты меня. Еще раз.

Играю в облегчение. Улыбаюсь и тянусь к губам. Мажу по ним. Отрываюсь.

Кажется, позволю ему больше, чем то, на что настроилась, умру.

Но пока жива. Всё идем по моему сценарию.

— Ты не виноват. — Снимаю руку с плеча и веду от подбородка к скуле. Царапаюсь о щетину, а кажется, что душу стесываю наждачкой. — Это все мои тараканы.

— Какие?

Раньше каждый из крючков послушно заглатывала я. Теперь это делает он. Только мне не до триумфов.

Вздыхаю. Отмахиваюсь.

Смотрю в сторону.

Приказываю себе не наслаждаться прикосновениями. Не чувствовать поглаживания пальцев на бедре. Не вспоминать моменты из прошлого, которое состояло из бесконечной фикции.

— У тебя какие-то проблемы, Юль? Учеба? Работа? Подруга?

Не верить в его заботу.

Не верить ему.

Снова смаргиваю. Делаю вдох, преодолевая сопротивление схлопнувшихся легких.

Улыбаюсь куда натужней.

— Нет. Брат…

Слава опять хмурится. А я ненавижу себя за то, что использую имя Владика в своих грязных играх. Но Слава в это поверит. А я с этого начну.

— Что с ним?

— Ничего, — улыбаюсь. — С уголовками он завязал. — На ужасную шутку Тарнавский не реагирует. А мне даже не обидно, что выставляю себя перед ним такой дурой. Поздно думать о производимом на него впечатлении. — Просто… Помнишь, я рассказывала тебе, что он познакомился с богатой девушкой.

— Помню.

Конечно, ты все помнишь. Потому что пока это имеет значение для тебя.

— Они снова договорились встретиться. Слишком быстро. Влад не успел собрать денег…

Замолкаю и хлопаю глазами.

Тарнавский тоже молчит. Потом я слышу:

— Он может начать подводить ее к правде…

Предложение вызывает первую за весь разговор искреннюю улыбку. Грустную. Безнадежную.

Ты тоже мог бы.

— Он верит, что у него получится подняться. Она вернется с учебы и…

— Все понимают, что не получится, Юль.

— Ну Сла-а-а-ав… — Я игриво бью его по плечу, а у самой внутри обвал конструкций. Заткнись и слушай. Не лезь в мою семью. Не унижай моих родных. Меня не унижай. — Я верю, что у него…

Вздыхает.

Ну вздыхай. Только тебе нельзя со мной слишком уж спорить. Ты от меня тоже зависим.

— Я хотела попросить у тебя… — Мнусь, имитируя неловкость. Играю ту, сравнение с которой меня очень оскорбило.

Мужские пальцы продолжают в том же темпе поглаживать бедро. Он подбадривает меня вполне логичным:

— Что?

Три. Два. Раз, Юль.

В кювет.

Выстреливаю взглядом в глаза и словами:

— Денег. Для брата.

Выражение лица Славы снова не меняется. Только и бумажник доставать он не торопится. Смотрит на меня. Размышляет. Возможно, оценивает.

Ядом по венам разносится собственная наглая, вульгарная даже, ложь. Мой план предельно прост: дать ему то, что он заслуживает. Соску, которая будет доить его. И неважно, что мне лично не нужны от него ни деньги, ни услуги, ни унижения.

Мне нужен был он. И все.

— Сколько?

Даже не верю сходу, что не ослышалась. Радоваться нечему, но чувствую эйфорию.

— Много.

— Сумму назови.

— Я не знаю сумму. Снять квартиру, машину, сводить в ресторан из тех, в которые ты водишь меня…