Преданная. Невеста (СИ)

— Юль, — Паша снова тормозит. Ловит. Разворачивает. — Да не иди ты к нему. Ты ж не дворняжка прикормленная, по первому зову… — Он произносит с такой искренней жалостью, что в манипуляции не заподозришь. Но я взрываюсь. Бью по руке. Отступаю.

— Другого кого-то трахнешь. Выдохни, Паш.

Разворачиваюсь и иду к машине, ускорив шаг.

Я оставила верхнюю одежду в клубе. На улице — почти ноябрь. Холодно. Влажно.

Тарнавский следит за моим приближением, даже не пытаясь зажечь лицо радостью.

Мы перестали скрывать свои эмоции. Это хорошо.

Он не обходит машину и не открывает дверь.

Галантность нахуй.

Я делаю это сама.

Мы садимся в салон молча и без приветствий.

Цветами в салоне уже не пахнет.

Тут же газуем. Я не успеваю пристегнуться, да и тупо. Мы тут жизнь друг другу рушим. Чего уже бояться?

Я не спрашиваю, куда он едет. Это становится понятно по выбранному и знакомому наизусть маршруту.

Напоследок я попаду к нему. Не так уж плохо.

Не пытаюсь смотреть. Эмоциями и так заполнен салон. Он злой до предела. Он меня ненавидит.

Это ли не триумф, малышка? Ты же этого хотела.

Иду за ним по подземной парковке. Стою сзади в лифте. Жду, пока откроет дверь.

В квартиру ступаю первой. Зачем-то делаю прощальный вдох.

— Телефон дай.

Оглядываюсь. Его голос пугает. Я слышу впервые за вечер и воспротивиться не смею.

Достаю из сумочки. Протягиваю.

Он, не глядя, бросает его на полку. Смотрит при этом мне в глаза. Возможно, если бы в коридоре горел свет, я превратилась бы в пепел. А так…

— Ключи тоже.

По телу проходится дрожь. Послушно даю.

Они летят на специальную вазу. Уши и грудную клетку режет звон. Значит, отныне вход закрыт?

Возвращаюсь к бездонным глазам. Не отступаю, когда он делает шаг ближе.

Он сегодня не в рабочем. Серый лонгслив под горло. Вместо брюк со стрелками — графитовые джинсы.

Я бы сказала, что ему очень идет. Подчеркивает рельефные плечи и грудь. Узкие бедра. Длину ног. Но…

Слава поднимает руку и сжимает пальцами мои щеки. До боли. По-настоящему. «Подстраивает» позицию головы под свое удобство.

Разглядывает и молчит.

Я вижу в глазах то, что вроде бы и хотела. Ад. Только а он мне нахуй нужен?

— Связался с ебаной малолеткой, — оскорбление слетает с его губ, как самая обыденная в мире вещь. Который час? Как тебе погода? Как вечер провела? Малолетка ты ебаная…

Алкоголь все еще греет кровь. Добавляет то ли смелости, то ли глупости.

— Кем ебаной? Ты же уточняй…

Срываю маску. Брызжу ядом. Сужаю глаза и предлагаю поиграть в круговорот обоюдного недовольства. Я одна впитывать не стану.

— Точно я должен сказать? — Моя реакция на вполне ожидаемый, и даже спровоцированный мной ответ-вопрос, настолько же предсказуема.

Я заношу руку. Слава ловит ее в воздухе.

Лицо отпускает. Разворачивает меня на каблуках. Согнутая в локте рука оказывается за спиной. Спина — плотно вжата в его грудь.

Между моих лопаток бешено колотится его сердце. Я сминаю темно-серый кашемир в кулаке и бессильно бью в живот.

Он снова фиксирует подбородок и поворачивает его.

— Я тебя засажу, — шиплю, вызывая у судьи улыбку. Он выдыхает смешок мне в губы. Я их зачем-то облизываю.

Взгляд Тарнавского замирает на этом действии. Сжимаю. Возвращается к глазам.

— Давай, Юль. Давай, малыш. Верю в твой талант пустить все по пизде.

Брыкаюсь. В обтянутые платьем ягодицы упирается горячий пах. Я уже его ненавижу в открытую.

Дергаюсь еще раз.

— Я не хочу, — пытаюсь вырвать руку, он еще раз меняет позу.

Лицом к лицу. Обе мои руки — в его пальцах.

Глаза блуждают по лицу. Только уже не уговаривают. Не просят. Не взывают.

Я разбудила в нем что-то куда более страшное, чем рассчитывала.

— Я хочу.

Глава 26

Юля

Мы бьемся зубами и сплетаемся языками. Нашим рингом станет кровать. Секс будет схваткой, в которой я обязана победить.

Тарнавский заводит руки мне за спину. Больно сжимает кисти до будущих ярких синяков. Но ему все равно. И мне всё равно.

Я чувствую только яростные повторяющиеся толчки напряженного языка. Один за другим. Такие знакомые и всё равно особенные сегодня.

Любите текилу, ваша честь? Ее во мне много.

Мне кажется, что я на все сто контролирую ситуацию. Стараюсь сосредоточиться на механике. Отключаю чувства.

Судья целует меня, ускоряя свой и мой пульс. Оторвавшись, жжет взглядом ресницы.

Проверяет эффект. А эффекта нет. Первый раунд за мной. Вот так дела…

Улыбаюсь, придумывая, что снисходительно. Он сжимает челюсти и еще сильнее мои руки. Дергаю ими. Отпускает.

Стряхиваю и тру запястья.

— Хочешь ебаную малолетку, получается? — Не упускаю возможности плюнуть ядом. Метко ли — не знаю. — Кристину свою не простил. А мне за что такая честь?

— Отработаешь.

Меня разворачивает на каблуках. Мужчина бесцеремонно подталкивает к спальне. Это ни черта не романтично. Возможно, даже унизительно. Но вокруг нас так накалено, что униженной я себя не чувствую.

Уже в спальне меня немного ведет. Он, кажется, расценивает это как новую попытку сбежать в ванную. Ловит за руку, впечатывает спиной в свою грудь.

Тишину разрезает свист разъезжающейся молнии, расположенной сзади на платье. Шею жжет его дыхание.