Преданное прошлое

— Ну, если не считать эти странные длинные s и прочие завитушки, то да. Напоминает курсив… Вот тут, видишь — точки над i смещены немного вправо, точно так, как у тебя. — Она поднесла книгу к окну и прищурилась. — И вот тут: а написано почти курсивом. Из всех, кого я знаю, только ты так пишешь.

Я всегда пишу букву а так, как ее печатают в книгах, а не как о с хвостиком. Я нахмурилась еще больше.

— Странно. А сама я ничего такого не заметила… Но даже если так, не уверена, что ты права…

Элисон вместе с креслом отодвинулась от стола, встала и вышла из столовой. А когда вернулась, то принесла блокнот и карандаш.

Взяв из стойки на кухне нож, заточила грифель до остроты иголки.

— Вот, сейчас сама увидишь, — сказала она, пододвигая блокнот и карандаш поближе ко мне. — Давай. Напиши что-нибудь — так же мелко, как в книге.

— Что написать?

— Что хочешь. Нет, погоди. — Открыв книгу где-то посредине, она повернула страницу к свету и внимательно изучила. — Пиши вот что:

«К нам в дверь судомойни нынче постучалась старуха-египтянка». Слово «египтянка» пиши через дифтонг.

— Через что?!

Элисон закатила глаза. Несмотря на свои выходки и вольную жизнь в университете, она окончила его с хорошими результатами, получила степень и всегда смотрела на меня как на любимую, но интеллектуально недоразвитую недотепу.

— Дифтонг, дурочка. А и Е, совмещенные в одну букву. Слово «Египет» в старину писалось через совмещенное АЕ. Итак,

«К нам заявилась старуха-египтянка. Ана приехала на…» — дальше не могу разобрать.

Я забрала у нее книгу.

— Думаю, здесь написано «на муле». — И вернула книгу назад.

— …«и ана была очинь странно адета, вся в калакольчиках и шарфах. А руки и лицо у ние были пачти савсем черные». Слово «черные» пиши через «е»…

Я послушно все это написала. И пришлось признать, когда мы сравнили мою запись и Кэтрин, что почерки похожи гораздо больше, чем я могла ожидать. Но я все же упрямо заметила:

— У меня наклон больше, вертикальные черточки длиннее.

— У тебя больше места для письма, чем у нее. А ей приходилось писать только там, где оставалось место. Обрати внимание, даже удивительно, что она вообще умела писать- она ведь не из аристократов, верно?

Я помотала головой:

— Нет, но, думаю, у ее матери было какое-то образование, а из того, что она пишет в самом начале, вроде как следует, что хозяйка принимала в ней определенное участие, старалась как-то просветить девушку, поощряла ее образование. — Я замолчала, глядя на то, что успела написать. — Египет все же весьма далеко от Корнуолла, — с сомнением сказала я. — Ты уверена, что там именно так написано?

— Египтянами тогда называли цыган — считали, что они пришли из Египта… — Элисон помолчала. — Ты сказала Корнуолл?

А я и забыла объяснить…

— Да-да. Ее звали Кэтрин-Энн Триджинна, а сокращенно, по инициалам, — Кэт. Она жила в семнадцатом веке и была служанкой в поместье где-то в этих краях. Кажется, Кен… что-то в этом роде.

— Кенджи?

Я удивленно подняла глаза.

— Точно, именно так. А что, ты знаешь это место?

У Элисон расширились глаза.

— Это название поместья времен королевы Елизаветы, Кенджи-Мэнора, и мы сейчас находимся как раз на его прежней территории! По правде говоря, у нас тут было полно всякого барахла из Кенджи-Мэнора, масса рухляди на чердаке. Господи помилуй, да эта книжка, видимо, валялась здесь все эти четыре сотни лет! Вероятно, Кэт жила именно здесь, в этом поместье!

У меня зашевелились волосы на затылке.

— Разве помещичий дом еще цел?

Элисон заколебалась, потом ответила:

— По всей вероятности, он теперь совсем не такой, как можно было бы ожидать.

Я смотрела на нее, ожидая продолжения.

— Он… понимаешь, дом елизаветинских времен еще цел, но был весь перестроен и переделан, практически полностью. Его сейчас пытаются превратить в кондоминиум, целиком состоящий из эксклюзивных апартаментов. — Кузина недовольно засопела. — Как будто в Пензансе полно преуспевающих менеджеров высшего звена, непременно стремящихся жить в таком доме. А остальная часть поместья теперь превратилась в нечто вроде селения напоказ для туристов.

— Во что?!

Она лишь развела руками:

— Людей не стоит винить за это. Корнуолл — самое бедное графство в Англии. Все, что здесь осталось, — туризм и рыболовство, причем весьма убогое рыболовство, принимая во внимание ограничения, наложенные Европейским союзом, и постоянное присутствие иностранных плавучих рыбозаводов. Вот народ и старается заработать, на чем только можно.

— Да уж. — Картина, которую нарисовала Элисон, очень отличалась от того, что я вообразила.

— Можем попозже прогуляться туда, вот сама все и увидишь.