Преданное прошлое

— Эй, там, на двуколке! Ты на вид прямо джентльмен, Роб Болито, едешь себе так важно, да еще и с юной леди рядом, своей будущей женой! А бедная Мэтти сидит себе сзади, одна-одинешенька! — С этими словами он перебежал через улицу, обеими руками ухватился за борт двуколки, рывком перебросил тело через колесо и упал прямо на заднее сиденье рядом с зардевшейся служанкой.

Кэт обернулась и смерила его суровым взглядом. Внутренне она кипела от негодования.

— Достойно удивления, мистер Келлинч, видеть тебя на пути к проповеднику Трурану. С твоим воспитанием и греховными делами тебе гораздо больше подошла бы исповедальня, чем прослушивание речей какого-то старого витии.

Джек рассмеялся.

— Смотри, чтобы тебя не услышал мой старикан, а то разложит тебя у себя на колене и всыплет как следует, чтоб вбить в тебя страх Господень, мистрис Кэтрин. Даже моя мамаша не в силах отвратить его от этой страсти — слушать всякие проповеди. Ай, глядите-ка, а вот и они сами! Помаши им, Мэтти, как машет своим подданным настоящая королева!

На Куэй-стрит показался Айзек Келлинч в сопровождении своей маленькой черноволосой жены Марии, второго сына, Джорди, и дочери Генриетты, которую все называли Цыпа. Мэтти, красная как свекла, слабо им махнула. Старый Айзек на секунду остановился, глядя на проезжающую повозку', потом его яркие глаза выкатились из орбит.

— А ну вылезай из этой паскудной повозки и шагай ногами, которые тебе дал Господь!

Но Джек лишь откинулся назад и расхохотался.

На вершине холма Роберт остановил лошадей, спрыгнул на землю и помог Кэт сойти с двуколки. Потом подождал, придерживая ее за локоть, пока Джек и Мэтти не скроются в толпе. Кэт со злостью вырвала у него руку.

— Ну вот, Мэтти пошла одна, без меня, и теперь все будут ее дразнить из-за Джека, — быстро сказала она. — А ты сам знаешь, бедняжка к нему неравнодушна, а вот он всего лишь заигрывает с ней. Она для него ничего не значит, а в результате у нее сердце будет разбито.

Роберт удивленно взглянул на Кэт:

— Ты ведь почти ничего не знаешь о Джеке…

— Я знаю, что он проходимец и пират и у него в каждом порту по девице. — «И вообще он слишком красив и обаятелен для такой тупой курицы, как Мэгги», — подумала она.

— Ты ошибаешься, — сказал Роб, качая головой. — Ты всегда так решительна в своих высказываниях, Кэтрин, так упорствуешь в своем ожесточении, а сама не видишь, что у тебя прямо перед носом.

— Так! Мало того что я притащилась сюда слушать скучные проповеди этого старикашки, так теперь еще и твои выговоры!

— Если хочешь, я могу уйти. Но Джек женится на Мэтти еще до конца года — запомни мои слова! — Роберт сунул руку в карман и достал оттуда маленький сверток, туго замотанный в кусок синего шелка.

— Вот, держи. Я тебе это дарю. Развернуть можешь потом, в присутствии твоих родственников. Или нет, как тебе больше нравится.

Девушка сжала пальцами сверток. Внутри, под шелком, ощущалось что-то небольшое, твердое и довольно тяжелое.

— Что это?

— Это тебе в знак нашей помолвки. Оно раньше принадлежало моей матери, — ответил он. — Ты бы ей понравилась, несмотря на то что ты меня нисколько не любишь. — Парень крепко сжал челюсти. Ему это было нелегко — высказать вслух то, что в глубине души он знал точно. Но воскресенье — именно такой день, когда можно высказать все, что у тебя на сердце, а кроме того, Роберт не представлял, когда еще сможет это сделать. Они так редко оставались вдвоем, особенно теперь, когда она стала избегать его общества.

Кэт посмотрела на него в некотором смятении:

— Дело не только в тебе, Роберт, не в тебе одном. Мне все тут не нравится — Кенджи, Корнуолл, вся эта жизнь… совсем не то, чего я хочу. Не то, о чем мечтала.

А ее пальцы между тем продолжали исследовать сверток и обнаружили, что в середине у него пусто. Ага, это кольцо! Обручальное кольцо. Она протянула сверток обратно Роберту и насильно вложила его в ладонь:

— Не надо дарить мне его сейчас. Подожди до более подходящих времен, когда между нами не будет ссор.

Он посмотрел на нее таким пронзительным взглядом, что Кэтрин даже испугалась, что он проникнет в самую ее сущность. Потом кивнул. И после паузы, явно заполненной тяжелой внутренней борьбой, сказал:

— Может, мне удастся найти работу где-нибудь еще, в другом месте. И тогда тебе не придется расставаться со своими мечтами, Кэтрин.

После чего повернулся и пошел прочь, оставив ее в полной растерянности.

— Кэтрин!

Она обернулась и увидела своего дядю, который направлялся прямо к ней. Эдуард Куд был высокий мужчина, лысый как коленка и источавший примерно столько же доброты и тепла. Шедшая рядом его супружница, Мэри, являла собой образчик цветущей здоровой женщины с пышным бюстом, едва удерживаемым косточками корсета. Двое их маленьких сыновей бегали вдоль церковного забора и колотили друг друга палками, пока старуха Энни Бэдкок, известная всем ведьма, не обратила на них свой злобный взгляд, и дети, перепугавшись, спрятались в складках юбки своей матери.