Преданное прошлое

— Спасибо за ваши добрые советы, — сказала я, улыбаясь. И чтобы показать, что разговор окончен, достала из сумки путеводитель и погрузилась в его изучение, хотя нервы были натянуты до предела. Я чувствовала на себе его взгляд — это было словно физическое касание, так что у меня мурашки по коже побежали. «Он всего лишь хочет проявить дружелюбие, — яростно твердила я себе, — просто заботится о моем благополучии».

Я вышла в коридор и набрала номер Элисон:

— Привет. Я уже тут.

— Где это «тут»?

— В поезде, идущем в Рабат. Прибуду туда минут через двадцать.

— У тебя все в порядке?

Слышать голос кузины было очень приятно, это меня несколько взбодрило. Долю секунды я думала над ее вопросом, чувствуя себя полной дурой из-за собственной паранойи. Потом улыбнулась:

— Да, отлично. Люди тут очень милые и доброжелательные. А у тебя как дела?

— Прекрасно. Я как раз собиралась тебе звонить. Тут произошло нечто совершенно необыкновенное. Мы кое-что обнаружили — ты не поверишь, это связано с записями в книжке Кэтрин.

Я ждала, в затылок уже кололи тысячи иголок и булавок. Элисон сказала что-то, но я не расслышала.

— Что? Повтори, я не слышу!

— Извини, это Майкл. Передаю ему трубку.

Пауза.

Потом голос Майкла, с другого континента:

— Джулия?

Я закрыла глаза, вспомнив наш последний разговор.

— Пошел бы ты… — тихо сказала я.

— Что? Джулия, я тебя не слышу. Слушай, тебе срочно нужно вернуться — бери билет на завтрашний утренний рейс, мы с Анной возместим тебе расходы. Нам очень нужна эта книжка, ты не поверишь, что мы тут нашли…

— Пошел бы ты!.. — звучно сказала я и отключила телефон. Сердце бешено колотилось.

Солидный мужчина среднего возраста в форменной куртке носильщика и широких штанах дожидался меня в главном зале вокзала Рабата; в руке он держал картонку с надписью «Мадам ЛАВЭТ». Я прошла было мимо, но меня осенило. Едва сумела справиться с приступом хихиканья, тут же мною овладевшим. Подавив смешок, я вернулась назад.

— Здравствуйте. Я Джулия Лавэт.

Он расплылся в широчайшей улыбке, продемонстрировав редкие зубы.

— Enchante, madame48.

Bienvenue, добро пожаловать в Марокко!

Он приблизился, экспансивно потряс мне руку и тут же освободил меня от сумки и чемодана.

— Вы Идрис аль-Харкури? — спросила я. Мужчина оказался совсем не таким, как я ожидала. Из изящных пояснений мадам Рашиди я вообразила себе элегантного кузена, интеллигентного и образованного на вид, но способного быстренько провести меня по всему городу, забив мне башку всякими старинными преданиями. Но сейчас у меня было впечатление, что этот Идрис вообще не имел привычки к пешим походам куда бы то ни было, да и ленивая улыбка вряд ли могла скрывать острый интеллект профессионального гида. Но я не могла еще судить, что может оказаться за фасадом этой незнакомой культуры. Может, не стоит делать поспешных заключений.

Он смотрел на меня удивленно, поэтому я повторила свой вопрос, добавив:

— Idriss, le cousin de Madame Rachidi, mon guide?49

Тут он отчаянно замотал головой:

— Ah, non, non, non, desole, madame. Idriss ne pouvait pas m’accompagner. Il est occupe ce soir. Moi, je suis Said al-Omari, aussi le cousin de Madame Rachidi50.

Так. Еще один кузен мадам Рашиди. Я медленно перевела все это на английский, следуя за ним. А он тащился впереди с моим багажом, не пустив в ход — а может, просто решив пренебречь — ни выдвижные ручки, ни колесики.

Распахнув багажник маленького ржавого синего «пежо» с опознавательными знаками официально зарегистрированного такси, он положил туда мои вещи, помог мне забраться на заднее сиденье, совершил разворот в нарушение всех правил дорожного движения и быстро помчался по главной улице города, который выглядел таким же безликим и европейским, как Касабланка.

Монументальные правительственные здания, огромный почтамт, ряды современных магазинов, муниципальные парки и садики, сверкающие обилием цветов, офисные здания, парковочные площадки. Пока эти стандартные красоты современного города мелькали мимо, я позволила себе несколько расслабиться и улететь мысленно прочь и зависнуть — подобно насекомому над венериной мухоловкой — над последним разговором с Элисон и Майклом.