Преданное сердце

Действительно, накануне вечером я ушел первым и, хотя уже было поздно, заскочил к Эрике в библиотеку. Эрика почувствует, какой от меня идет запах, думал я, и поймет, что я пил пиво, а не развлекался с кем-нибудь еще. Надо сказать, что неприятности из-за кружка героев были не только у меня: жены наших немцев тоже относились к этим сборищам весьма неодобрительно, и время от времени между нами возникал разговор, что неплохо было бы их как-нибудь пригласить, но только не в пятницу. Значит, приглашение состоялось. Эд с Тони думали, что мне об этом сообщит Манни, а тот провел весь день со своей французской подружкой. Жена Маннштайна оказалась хорошо сохранившейся блондинкой сорока с чем-то лет. Фрау Бекманн и фрау Коль были постарше — обе бойкие, общительные толстушки. Я уже начал внутренне готовиться к тому, что придется весь вечер чувствовать неловкость, но тут фрау Коль сказала Эрике: "Идите-ка, милочка, к нам", и подвинулась на скамейке, чтобы Эрика могла сесть. Не прошло и минуты, как они уже болтали, будто старые приятельницы после долгой разлуки. Вскоре Бекманн поднялся со своего места, подошел к жене и сказал:

— Подвинься, дорогая, — мне нужно поговорить с этим прелестным созданием.

А через какое-то время не утерпел и Маннштайн:

— Хватит уже с тебя, — сказал он, обращаясь к Бекманну, — пусть она лучше идет к нам, — и Эрика подсела к Маннштайну с Колем.

Потом в дело вступили и американцы, заявив, что теперь их очередь.

— Не волнуйтесь, — успокоила меня фрау Коль, — раз они так обхаживают девушку, значит, знают, что она не про них. Но вы, негодник, — вы-то почему ее от всех прятали?

Эд задал примерно тот же вопрос:

— Слушай, что это тебе взбрело в голову скрывать такую красотку? Никак боишься, что мы ее у тебя отобъем?

А Манни сказал:

— Не могу вспомнить, когда в последний раз видел такое чудо. К тому же она совсем не глупа. Очень странно.

Да, успех Эрика имела потрясающий. В какой-то момент фрау Бекманн отозвала меня в сторонку.

— Не хочу вмешиваться не в свое дело, — сказала она, — но я на вашем вместе не стала бы зря тратить время в этой компании.

Совет показался мне благоразумным, и уже через минуту я шепнул Эрике, что неплохо было бы смотаться отсюда. Мы постарались уйти незаметно, но Бекманн все-таки крикнул вслед, обращаясь к Эрике:

— До свидания, красавица! Когда он вам надоест, возвращайтесь к нам!

Тесно прижавшись друг к другу в постели, мы слушали, как внизу наши герои распевали песни. Уже засыпая, я услышал:

Один солдат на свете жил,
Девчонку целый год любил,
И год, и много лет подряд —
Такой вот верный был солдат.

После вечера в "Немецком доме" я успокоился, но спокойствие это продолжалось недолго, потому что, как ни странно, меня раньше совершенно не волновало, что произойдет, когда с Эрикой познакомятся другие мужчины. Правда, никто из наших не пробовал ее у меня отбить, но один майор, по фамилии Холлоран, предпринял такую попытку.

Этот Холлоран только что прибыл в Берлин в качестве нового начальника части штаба по обслуживанию и решил устроить в офицерском клубе вечер с выпивкой и закуской для всех своих немецких сотрудников. То, что вечер должен был состояться в пятницу, оказалось весьма кстати, потому что я шел на собрание нашего кружка, и Эрике все равно пришлось бы сидеть одной дома, а так она отправилась в клуб. Это означало, что на следующий день не будет никаких обид, и первые несколько часов в кружке я чувствовал себя вполне безмятежно, но потом Маннштайн поинтересовался, где это Эрика сегодня развлекается.

— У офицеров? — переспросил он, когда я ответил. — И вы им доверяете?

Мне, признаться, и в голову не приходило, что тут может крыться какая-нибудь опасность. Нам, срочнослужащим, кадровые офицеры представлялись страшными дубинами, и я не сомневался, что для девушек они — пустое место. Пятнадцать минут спустя я попрощался и ушел.