Преданные

Он стоял на пороге дома своего сводного брата. Богатых апартаментов богатого мужчины, у которого была богатая фантазия, богатое прошлое, но он для Амира был нищ. Аторин считал, что в жизни его матери Советник Атолии сыграл роковую роль. И целью существования прокурора ныне была лишь месть. Судьба подкинула ему в руки спасение отца, единственного, кто остался у Амира из близких. И Аторин понимал, что Амир пойдет на все, чтобы вытащить Советника.

Кривая усмешка прокурора заставила кулаки сжаться, в руке сира Солии блеснул симкол.

— Что там?

— Жизнь и свобода Атолии — дюжина военных секретов, щедро сдобренных финансовыми махинациями, незаконными военными операциями. Цепочка сделок и решений, подставивших твоего папашу под удар, и делающих парочку Верховных импартов еще богаче и еще неприступнее.

— То есть, то за разглашение чего — казнь.

— У нас такое законодательство, друг мой! Оно так печется о конфиденциальности, что даже странно, что мы все до сих пор живы. И, кстати говоря, твой папочка приложил все силы к его ужесточению, прикрывая импартов, которые скоро начнут делать тайну из похода в туалет и отрыжки после ужина. Забавно, он так стелился перед ними, желая занять место в Верховном, усиленно роя яму, в которую сам и свалился.

— Тебе так нужна моя смерть? — Амир с такой легкостью это сказал, что даже сам себе не поверил.

— Смерть? — усмехнулся Аторин. — Я не настолько кровожаден. Ты же слывешь «умнягой»? Думай, братец. Вытащить это на обозрение Совета, — он подбросил симкол, — для прохожего с улицы — смерть. Не тупи, — губы прокурора презрительно скривились.

— Положение об ограничениях, — прошептал Амир.

— О, мозг проснулся! Вы — «Нижний Совет», можете лишь благоговейно вздыхать, тайно открыв какой-нибудь документик «Верхних». Они ведь даже вас обложили запретами на допуск к своим тайнам. Действительно, чего проще повесить гриф «секретно» на цель какой-нибудь военной операции, являющейся, по сути, рейдерским захватом крупного предприятия или целой планеты, чем пытаться оправдать собственную алчность. Кто полезет в драку в Десятью, в чьих руках военная мощь спиралей?! А вы читайте и трепещите! И только попробуйте вякнуть! Но не могут же Верховные каждый раз выкашивать своих верных слуг снизу, которые убирают за ними экскременты. И Советничков защитили правом получать доступ к такого рода тайнам без права их оглашения. Знайте, что прикрываете, но молчите. По мне так соучастие на лицо, — Аторин брезгливо скривился. — А так как у многих Советников дети в составе их штаба и других родственников до кучи, замам тоже дан особый статус, ведь они представляют работодателей на заседаниях, в том числе и там, где обсуждаются государственные, коммерческие и личные тайны и даже дела Верховных. Так что, любезный мой братец, какое там наказание?

— Лишение статуса пожизненно, невозможность занять какую-либо государственную должность, — память услужливо выудила текст закона.

— Если ты не используешь информацию в личных целях, конечно, — мило улыбнулся прокурор. — Все-таки, обожаю наши законы. Это для тебя, и правда, смерть, карьерная. Потому что «Положение о тайне» для правительства есть необходимый документ, и менять его ради Ниира не будут, как еще власть имущие смогут собственные промахи и грехи прятать. Вы же с Нииром живые и здоровые полетите со своего пьедестала вверх тормашками, возможно даже прихватив кого из Верховных, — Аторин усмехнулся. — Мне этого достаточно. Это, то к чему я, собственно, и стремлюсь. И, кстати говоря, возможно для тебя все и не будет так плохо. Многие оценят то, что ты готов пойти на все ради Советника. В общем, большая политика для тебя будет под запретом, а вот большой бизнес…

— А тебя не снесет волной этой информации?

— Нет, не снесет, — мужчина улыбнулся. — Импарты не входят в число моих предпочтений, они так испугались, что Атолии влезет в их песочницу, что готовы были пол Федерации разворотить, чтобы не дать ему такой возможности. Они начали наглеть, все гребя под себя, как ошалелые.

— За Ниира выступят планеты, ты же знаешь, что он для них идол. Круг родов тоже будет не в восторге.

— Выступить в защиту фактически трупа? Вряд ли. Потому что Верховные лично подберут Нииру такую планетку, на которой он и месяца не протянет. Да его из зала заседания не выпустят без конвоя до края галактики. Чтобы за него вступились, нужен крупный общественный резонанс, что-то душераздирающее! А что касается заступничества, Ниир, конечно, многим угодил, но собственные задницы дороже. Да и тех, кто его ненавидит, не мало, он не очень любил делиться.

Амир сглотнул, прокурор говорил правду. Путь в Верховный лежал не только через рукопожатия и взаимные уступки, но и по врагам и завистникам, а также тем, кого «кормить» было уже не с руки. Отец жестко отсеивал такой контингент. Для Верховного он не опасен, но для того, кто не дошел, не дополз — критично. Многие Советники, чьи проекты Ниир и его «сторонники» среди парламентариев не поддержали, не выступят в защиту коллеги.

— Зачем тебе все это?