Преданный

Я поворачиваю голову, чтобы увидеть ответ Хейса, и понимаю, что все смотрят на меня, а не на моего близнеца.

— Конечно. Если она все еще будет любить меня после того, как поживем вместе. Я хочу убедиться, что она знает, во что ввязывается.

— Ты имеешь в виду, в какую семью она попадает? — Кингстон понимающе кивает.

— Умно. — Алекс потягивает свою минеральную воду.

Хейс подозрительно молчит.

— Знаешь, Лиллиан недавно задала вопрос, на который я до сих пор не могу ответить. Она спросила, если бы я не работал в «Норт Индастриз», чем бы я занимался. — Я качаю головой. — Не могу вспомнить, чтобы меня что-то интересовало…

— Пожарный. — Пустой взгляд Александра не дрогнул.

— А?

— Ты всегда хотел быть пожарным, — говорит он. — Лесли подарила тебе на день рождения пожарную машину, а Август забрал ее на следующий день, сказав, что тушение пожаров — это для мужчин без выбора, а у тебя есть выбор.

Я вздрагиваю от слов, которые кажутся мне смутно знакомыми. Воспоминание, которое я, вероятно, заблокировал, но шрам, оставшийся после него, болит.

— Точно, — говорит Хейс, как будто ему только что пришло в голову то же самое воспоминание. — Ты был одержим пожарными машинами.

— И спасением всего и всех. — Александр небрежно почесывает челюсть. — Как в тот раз, когда ты нашел крысу, которая съела отравленную приманку, и настаивал на том, что можешь ее спасти.

— Или щенка, которого кто-то выбросил в мусорный контейнер, — добавляет Хейс. — Август не разрешил тебе занести его в дом, и ты оставался с ним на улице, пока он не затащил тебя в дом, рыдающего, после полуночи.

— Я всегда ссорилась с Августом из-за таких вещей. — Как я мог забыть? В шестом классе Мартин Патрик подначивал меня проглотить живьем золотую рыбку его сестры. Решив, что с ним рыбка не в безопасности, я похитил ее и несколько месяцев прятал у себя под кроватью. Я кормил ее икрой, единственным, что было у нас на кухне, что казалось разумным. Горничная нашла её и донесла на меня. Мама сказала мне, что отнесла её в зоомагазин, но я знаю, что Август, скорее всего, смыл её в унитаз. — Не могу поверить, что я забыл обо всем этом.

— Из тебя получился бы отличный пожарный, — говорит Кингстон без намека на юмор в голосе.

— Может быть. — Думаю, я никогда не узнаю.

Я не жалею о том пути, на который меня поставили, в конце концов, если бы я не работал в «Норт Индастриз», то никогда не встретил бы Лиллиан.

— Я не такой, как ты, — говорит Хейс.

Мы все обмениваемся взглядами, как бы говоря: «Это уж точно», потому что никто из нас не похож на Хейса, за исключением совпадения его и моей ДНК, но… детали.

— Я всегда хотел работать только в «Норт Индастриз».

Кингстон лениво ухмыляется, а Александр смотрит на него так, будто он только что признался, что хочет стать фермером.

Взгляд Хейса мечется между нами.

— Что?

Кингстон усмехается.

— Ты хотел играть в НХЛ.

Алекс кивает в знак согласия.

— Нет. — Хейс неловко ерзает и прочищает горло. — Это был запасной план.

— Хм. — Кингстон наклоняет голову. — Хочешь сказать, что семейный бизнес был твоим первым выбором, а карьера в спорте, которым ты жил и дышал, была запасным планом? — Он прищуривается на него. — Мы что, похожи на идиотов?

— У тебя есть татуировка…

— Не напоминай мне.

— У тебя была стипендия в Гарварде…

Его взгляд становится грустным.

— Ну, это не сработало, ясно? Когда пришло время, скауты не заинтересовались.

— Август. — Единственное слово Александра гулко отдается в пространстве, хотя он произнес его не особенно громко. — Что? — Он хмурится. — Ты не знал?

— Что не знал? — Мускул на челюсти Хейса пульсирует.

— Август держал скаутов подальше. Не знаю, как. Думаю, пожертвования. — Его выражение лица ожесточается. — Я думал, ты знаешь.

— Откуда ему это знать? — спрашиваю я от имени своего потерявшего дар речи близнеца.

— Он был капитаном непобедимой команды. В Гарварде. — Алекс пожимает плечами. — Почему бы скаутам не захотеть его?

— Черт, Хейс… — На лице Кингстона отразилась боль за брата. — Мне жаль. Это хреново.

Август. Имя нашего отца отдается рычанием в моем черепе.

Только два раза мне было по-настоящему жаль Хейса, и это второй. Его лицо бледнеет, и он выглядит так, словно кто-то пнул его в живот.

— Что сделано, то сделано, — говорит он и залпом выпивает то, что осталось в его бокале, как будто это вода, а не французский коньяк сорокалетней выдержки. Он ставит бокал и одергивает воротник рубашки. — Уже поздно. Элли!

Его спутница опускает свой бокал с шампанским.

— Я не собака! — кричит она ему в ответ.

Лиллиан встает, чтобы обнять Элли, и слегка покачивается.

— Думаю, нам тоже лучше закончить вечер. — Я ставлю свой бокал и вижу, что Кингстон и Александр уже сделали то же самое.

Габриэлла и Джордан горланят песню Dancing Queen группы «Абба», а Элли и Лиллиан присоединяются к ним, все они танцуют на неустойчивых ногах. Я не эксперт по этой песне, но уверен, что они путают слова, если только в песне нет слов о короле мочалок.

— Хорошо, королевы танцпола. — Я беру Лиллиан за руку и кружу ее один раз, прежде чем прижать к своей груди.

Она, хихикая, прижимается ко мне.