Преданный друг (СИ)

— Все подружки по парам разбрелись по амбарам, — уже нам вслед мрачно бросила Гуля, оставшаяся за столом в полном одиночестве, и тоже встала и побрела куда-то прочь.

Мы двинулись к линии воды, но, не доходя до нее, свернули и пошли вдоль берега. Закат стремительно гас. Несколько десятков шагов — и наша беседка и силуэты и голоса девчонок и парней как будто расплылись в кисейном мареве сумрака, а доносящиеся откуда-то из другой беседки узнаваемые гитарные переборы «Nothing else matters» стали звучать пронзительнее и печальнее.

— Жерех еще хочет картошку запечь в углях, пока не остыли, — сказал Егор. — Наверное, тогда и поедем домой, что скажешь?

— Наверное, — сказала я, поглядев на него. — Ты устал?

Он мотнул головой.

— Нет, не устал. Просто хочу побыть с тобой вдвоем.

Я с улыбкой взяла его под руку и положила голову на плечо. Егор довольно хмыкнул:

— Вот так бы давно. А то сидит весь вечер на пионерском расстоянии, ни обнять, ни вообще. — Я крепче прижалась к нему и засмеялась, и он поцеловал меня в макушку на ходу, тоже смеясь. — Ник, а знаешь что?

— Что?

— Давай сегодня вечером поедем ко мне? Зайдешь в гости, посмотришь, как я живу. Да и удобнее так, чем занимать вашу кухню. Мне иногда неудобно перед твоей мамой.

— А давай. Надо только будет заранее предупредить маму, чтобы не волновалась. — Я тут же встрепенулась. — Но тебе ведь завтра не работу, нет? Ничего, что будет поздно?

— Ничего. Не на работу, я б тебе сказал.

Мы добрели до обрыва и остановились, глядя с него в маренговую воду, по которой бежала рябь. Меня и Таню Арсеньеву однажды скинули с этого обрыва — кто-то подвыпивший из компании решил, что это такая удачная шутка, и что нет ничего лучше для развлечения толпы, чем зрелище барахтающихся в воде девчонок. Лаврик, прыгнувший следом, чтобы меня спасти, упал мне едва ли не на голову, и мы напугали всех до смерти, когда стали орать и захлебываться по-настоящему.

Таня тогда набрала в пластиковую бутылку воды и, пока все веселились, вылила на переднее сиденье шутнику. Машина была отцовская. Вопли — такие же искренние, как наши.

— Кстати о работе, — сказал Егор, поворачиваясь ко мне, и я тоже повернулась к нему, вырываясь из хватки воспоминаний, — давно хотел узнать. Как вообще так вышло, что ты поступила в педагогический? Ты же боишься людей.

Я фыркнула.

— Смотрите-ка, он думает, что слишком хорошо меня знает.

Он притянул меня ближе, окружил, приковал к себе, сомкнув пальцы в замок за моей спиной, и как будто бы внимательно стал меня разглядывать.

— Не скажу, чтобы прямо слишком... но хорошо. Ну так что?

Я бессознательно подцепила пальцами бейку горловины его футболки и дернула, прежде чем ответить.

— Ну... Вообще я и не думала туда поступать, правда.

— Неужели?

— Ага, — подтвердила я. — Я особо не знала, куда идти, собиралась отучиться на мастера маникюра или какого-нибудь парикмахера и работать дома, пока Лаврик занят своей работой...

Я почувствовала, как чуть заметно напряглось тело Егора при звуке имени Лаврика, так что быстро продолжила:

— Но сначала надо было устроить Олега в детский садик. С нянями у нас сразу вышли нелады, так что... Устроили через знакомых в частный сад. Я знала, что Олег будет орать, устроит истерику уже через пять минут — это мы с няней проходили. Ну и в первый день пришла с ним.

— И как прошло? — поинтересовался Егор.

— А прошло так, что Олег мой сразу же нашел с ребятишками общий язык. Через пять минут потащил их строить крепость, уплел за завтраком кашу так, что трещало за ушами... Я тоже включилась, строила башню с ними, сказки им читала, песни вместе пели после сна...На второй день уже не было нужды приходить, но я напросилась. Сама от себя не ожидала, что захочу снова побыть с кучей детей... с кучей орущих детей, прошу заметить! — Егор серьезно угукнул. — Вот так и поняла, что хочу и, главное, могу, работать с детским коллективом. Мне с ними нравится.

— Это самое главное, — сказал он, наклоняя голову и скользя губами по моей щеке, носу, губам...

Налетел порыв ветра: сырой холод от воды, голоса с берега, запах костра. Мы оба прислушались; музыка, кажется, стала громче, у стола как будто стало больше людей.

— Идем обратно? — предложила я. — Кажется, все снова собрались.

Мне было так хорошо идти рядом с Егором и так тепло при мысли, что для нас двоих вечер еще не закончился, что я почти не обращала внимания на то, что происходит вокруг. И потому, услышав перекрывающие музыку вопли Сашки Лапшина, сначала подумала, что мне чудится.

— Ах, уе... ах, уехал мой любимый! — орал он, приплясывая возле костра, вокруг которого уже снова собрались Жерех и его друзья. — Ну, Никола, дружбан называется, блин! Так бы и умотал на свой север, ни слова бы не сказал! Давай, наливай, сегодня не я за рулем!

Мы двинулись медленнее, чтобы присмотреться... и правда, это был Лапшин, а рядом с ним, старательно делая вид, что вопли Сашки ее ни капли не раздражают, стояла Эмилия.

— Эй! — замахала вдруг она нам. — Егор!Наильчик! Привет!