Предатель (ЛП)

Я отправил сообщение через того же афракционера, которого использовал в качестве посыльного в прошлый раз, когда хотел связаться с матерью. Я договорился о встрече с ней внутри последнего вагона пятнадцатого поезда из штабов Бесстрашия. Я предполагаю, она узнает, как найти меня.

Я сижу, прислонившись спиной к стене, обхватив рукой колено и наблюдаю, как проносится город. Ночные поезда ходят между остановками не так быстро, как дневные. Поэтому легче наблюдать, как сменяются здания, когда поезд продвигается ближе к центру города, как они становятся выше, но уже, как стеклянные колонны стоят рядом с маленькими, более старыми каменными сооружениями. Как будто один город находится поверх другого, один на другом.

Когда поезд достигает северной части города, кто-то пробегает мимо него. Я встаю, придерживаясь рукой за один из поручней вдоль стены, и Эвелин запрыгивает в вагон, одетая в обувь Дружелюбия, платье Эрудиции и жакет Отречения. Её волосы собраны назад, делая её и без того суровое лицо еще жестче.

- Привет, - говорит она.

- Привет, - отвечаю я.

- Каждый раз, когда я тебя вижу, ты становишься все больше, -  замечает она. - Думаю, нет смысла беспокоиться, хорошо ли ты ешь.

- То же самое могу сказать о тебе, - говорю я, - но по другим причинам.

Я знаю, что она недоедает. Она афракционерка, и Отречение оказывает им меньше помощи, чем обычно, из-за эрудитов, которые давят на них, как они хорошо это умеют.

Я тянусь назад и достаю рюкзак с консервами из кладовой Бесстрашия. - Это просто пресный суп и овощи, но это лучше, чем ничего, -  говорю я, когда отдаю его ей.

- Кто сказал, что мне нужна твоя помощь? - осторожно отвечает Эвелин. - У меня все в порядке, знаешь ли.

- Да, это не для тебя, -  говорю я. - Это для твоих тощих друзей.  На твоем месте я бы не отказывался от еды.

- Я и не отказываюсь, - возражает она, забирая рюкзак. - Я просто не привыкла к твоей помощи. Это обезоруживает.

- Знакомое чувство, - отвечаю я холодно.  - Сколько прошло времени до того, как ты снова появилась в моей жизни? Семь лет?

Эвелин вздыхает.

- Если ты попросил меня прийти только для того, чтобы снова начать этот спор, боюсь, я не смогу остаться надолго.

- Нет, - говорю я. - Нет, я позвал тебя не поэтому.

Я вообще не хотел с ней общаться, но я знал, что в Бесстрашии я никому не могу рассказать о том, что я узнал об атаке на Отречение - я не знал, насколько они лояльны к фракции и её политике, но должен был кому-то рассказать. В последний раз, когда я разговаривал с Эвелин, она, казалось, знала, как обстоят дела в городе. Я предположил, что, возможно, она сможет мне помочь, пока еще не стало слишком поздно.

Это риск, но я не знал, куда еще обратиться.

- Я следил за Максом, - продолжаю я. - Ты говорила, что эрудиты связаны с бесстрашными, и ты была права. Они что-то затевают вместе, Макс и Джанин, и кто знает, кто еще.

Я рассказываю ей, что я увидел  в компьютере Макса, списки поставок и карты. Я рассказываю ей, что я заметил по поводу отношения Эрудиции к Отречению, доклады, как они даже умы бесстрашных настраивают против нашей бывшей фракции.

Когда я заканчиваю, Эвелин не выглядит удивленной или мрачной. На самом деле, я понятия не имею, как прочитать выражение ее лица. Несколько секунд она молчит, потом говорит:

- Ты видел какую-нибудь информацию о том, когда это может произойти?

- Нет, - говорю я.

- Как насчет цифр? Насколько велика армия, которую планируют использовать Бесстрашие и Эрудиция? Откуда они собираются ее набрать?

- Не знаю, - разочарованно протягиваю я.  - Да мне и все равно. Неважно, сколько у них рекрутов, они уничтожат Отречение за секунды. Не потому, что они не обучены защищаться, - они бы не смогли, даже если бы знали как.

- Я знала, что что-то происходит, - произносит Эвелин, наморщив лоб. - В штабах Эрудиции свет сейчас горит постоянно. Это означает, что они больше не боятся неприятностей с советом лидеров, что ... говорит об их растущем недовольстве.

- Окей, - говорю я. - Как мы предупредим их?

- Предупредим кого?

- Отречение, - поясняю я взволнованно. - Как мы предупредим Отречение, что их собираются убить, как предупредим Бесстрашие, что их лидеры вступили в сговор против Совета, как...

Я останавливаюсь. Эвелин стоит, свесив руки по бокам, лицо ее расслаблено и апатично. "Наш город меняется, Тобиас". Это сказала она мне, когда мы снова встретились в первый раз. "Вскоре каждому придется выбирать сторону, и я знаю, на какой тебе лучше оказаться".

- Ты уже знала, - говорю я, с трудом осознавая правду. - Ты знала, что они планировали что-то подобное, знала уже какое-то время. Ты ждешь этого. Рассчитываешь на это.

- У меня нет стойкой привязанности к бывшей фракции. Я не хочу, чтобы она или любая другая фракция контролировала этот город или людей в нем, - говорит Эвелин. - Если кто-то хочет устранить моих врагов вместо меня, я не стану им мешать.

- Я не могу тебе поверить, - говорю я. - Они не все как Маркус. Они беззащитны.

- Ты думаешь, что они невинны, - говорит она.  - Ты их не знаешь. Я видела, кто они на самом деле.