Предатель. Рассказы

Студенты. Выпускники недавних выпусков. Хотя нет… Вон команда ветеранов во главе с активной женщиной в очках. Когда Виктор учился на первом курсе, они были, кажется, на пятом. Сейчас уже седые все – даже с седой бородкой есть. А женщина поразительно не меняется со временем… Раз как-то, курсе на втором, Виктор попал в эту компанию, тоже в День факультета. Сейчас вспомнилась та разудалая пьянка и обрывок песни: «…Звездопад, звездопад… Это счастье – друзья говорят… Мы оставим на память в палатках… эту песню для новых орлят…» К ним, может, хотя бы прибиться?.. Но Виктору стало так грустно от «Звездопада», что глаза его заблестели. Да и не знает он там никого. Без тётки с постоянной внешностью он бы их вообще не узнал. Виктор кивнул ветеранам, прохаживаясь в проходе зала, а грустный «звездопад» ещё долго крутился в его голове.

Виктор не был моложав и рано начал лысеть. Седеть тоже, но на его светлых волосах седины почти не было заметно. Он уверенно выхаживал по актовому залу, обтекая шумные группки студентов и молодых выпускников. Невысокий Виктор смотрел на удлинённую (как ему казалось) молодёжь снизу исподлобья – получался отталкивающий взгляд, которым он прокладывал себе путь в толпе. Украдкой Виктор щупал взглядом девочек-студенток. В низко спущенных шортиках-юбочках и высоко поднятых маечках, они аппетитно нервировали его.

Со стороны Виктора можно было принять за бизнесмена средней руки. Или начальника отдела безопасности коммерческого банка. Равномерный загар его лицо приобрело в северном климате, поэтому Виктор был похож на человека, посещавшего солярий, а не на элегантно одетого промысловика с Алтая.

В зале шумно. На сцене бегает первокурсница с детскими косичками и в «трусиках» – так Виктор обозвал её экономный наряд. В глубине сцены сидят студенты в чёрных английских докторках с кисточками и раздувают щёки. Изображается то ли экзамен, то ли судебный процесс. Виктор понял, что девочка в «трусиках» является положительной героиней, попавшей в лапы бесчувственных злодеев.

Студенты поглядывают на сцену вскользь, галдят, хлопают в ладоши, когда начинаются хлопки, и смеются, когда начинается смех. «Бурные продолжительные аплодисменты», – ухмыльнулся Виктор. Он рассматривал строгих, как на экзаменах, преподавателей. …А вон и Арутюнова… и Мызников, кажется… Кочергин постарел очень… Виктор повёл взглядом по интерьеру зала, пробубнил: «хоть бы шарик повесили» – и пошёл к выходу.

Он не был на Дне факультета двенадцать лет – и вот результат! А это кто? Трапезникова, что ли?.. Виктор понял, что общаться с Трапезниковой ему не хочется даже один раз в двенадцать лет, и «не заметил» её… И главное, не пьёт никто!

Из однокурсников был Вишневский – он работал в университете преподавателем.

– …Никто уже не приходит, – говорит Вишневский, – слышал, что Кудинов погиб?

– Слышал.

– Наташка Голуб… ну, Антонова бывшая… красавица наша… доцент на социологии… – Вишневский поворотом лица указал на располневшую, но ещё хорошо узнаваемую однокурсницу в бордовом платье.

Виктор радостно бросился к Наташке, чтобы отделаться от нудного Вишни. Протиснулся через группку студентов.

– Привет, Наташка!

– А, привет, отлично выглядишь, извини… – Пухленькая Наташа очаровательно взмахнула ресницами и выпорхнула из зала, как голуб.

Вот блин!.. Что это было?.. Виктор вышел и спускался по лестнице в вестибюль, ему хотелось выпить. Тем более что он и настроился сегодня выпить. Да… от людей он определённо отвык.

В вестибюле открылись изящные магазинчики, распространяя запахи варшавского вокзала. Над витриной с тетрадками и ручками выстроились чёрные кейсы. Продавались учебники, CD-диск «125 000 рефератов», книжки Полины Дашковой и книжка «Грех» с небритым мужчиной на обложке. В стеклянной капсуле «Nivea» плавно вращались дамские колготки с различным количеством дэн. Виктор прошёл мимо удивительной капсулы и поднялся на факультет, чтобы покурить в туалете.

В туалете курить запрещалось. Зато можно было пользоваться туалетной бумагой, смотреть в зеркало и причёсываться, мыть руки с мылом и сушить их под аппаратом, работающим без кнопки. Настроения не было совсем.

Воспоминания настолько не вязались с окружающим фоном, что было противно. Виктор чувствовал себя так, словно изобрели наконец машину времени, которая бросила его в будущее, и не известно ещё, на сколько лет вперёд. Университет он не узнавал. Просто он убежал от жизни, зарылся в тайге. А где эта жизнь?.. Здесь она разве? В сортире этом красивом?

Прозвучал звонок. Каким-то ультрасовременным звуком – как в космосе. Виктор шёл к выходу, обходя распахнувшиеся двери кабинетов, попадая в шумные заторы из студентов. Он осматривал расписания занятий, фальшивый мрамор на месте крашеных панелей. Спустился в вестибюль.