Предатель Ты врал мне годами (СИ)

— Я пришел ее встряхнуть, — тихо и зло отвечаю. — Любит она в последнее время хандрить.

Может, замуж не хочет?

Андрей на несколько секунд зависает, и я беспардонно залетаю в спальню, в которой царит зловещий полумрак, а на широкой кровати тихо и печально всхлипывает Света.

— Светоха...

— Уходи.

— Да щас. Ты чего устроила?

Молчание, а после Светка резко садится и возмущенно рявкает:

— Я? Я устроила?! О! — она встает. — Пришел наш любимчик! И ты, как настоящий любимчик, —

вскидывает в мою сторону руку, — пришел мне нотации читать?

— Ты пипец жуткая сейчас. У тебя лицо опухло, как у алкоголика, — скрещиваю руки на груди.

— Ты обалдел?! Проваливай! Сейчас начнешь еще упрашивать, чтобы мы пошли с сестричкой познакомились?!

— Я так понимаю, твоя роль доченьки-принцессы оказалась под угрозой? —хмыкаю я. — Вот ты и бесишься?

— Да в жопу тебя!

— Будет легче, если мама и папа разведутся? — спрашиваю я.

Светка начинает кричать, что мы испортили ее свадьбу и что никто о ней не подумал. Никто не пожалел. Ее лишили праздника.

— Бедная, бедная ты, — подытоживаю я. — Такая вся разнесчастная, обманутая и обиженная.

— Уходи!

— Все это время перед тобой прыгали, хороводы водили, — медленно и четко проговариваю я, глядя в возмущенное лицо сестры.. — Ты всех достала своими капризами, Светоха.

— Они могли просто промолчать! — в ярости взвизгивает Света и, как маленькая девочка, топает ногами.

— Лишь бы тебе было хорошо? — приподнимаю бровь выше.

— Да!

А потом Светка замолкает и судорожно выдыхает. Она, похоже, сама своего признания испугалась, но я не верю, что мою сестру волнует только ее свадьба и комфорт.

— Я не хочу знать эту девочку, — говорит она через минуту напряженного молчания. — Не хочу...

Она не будет мне сестрой, — в уголках глаз вспыхивают слезы, — папа нас всех обманывал... а мама не видит в этом проблемы...

— Почему же? Видит, — вздыхаю. — Она хочет развод.

Свету трясет, и она шепотом спрашивает:

— А папа?

— Папа психует, Свет, — сажусь на край кровати. — И он не любит эту девочку.

Ревновать к ней глупо. Не знаю, как ты, а я бы не хотел, чтобы они развелись.

— Но ты за то, чтобы эту девочку приняли в семью?

Я поднимаю взгляд на Свету, которая смотрит на меня с вызовом, будто это я виноват в том, что у нас теперь есть младшая сестра.

— Помнишь, как ты плакала, когда я разрисовал лица твоих кукол и как ты кричала, что хочешь младшую сестричку? Не зря говорят: бойтесь своих желаний, Светоха.

— Ах ты, мелкий говнюк! — Света кидается ко мне, и я ловко перекатываюсь через весь матрас на другой край кровати. — Так это я виновата, что хотела младшую сестру?! Ты обалдел?!

Глава 54. Козел!

Я теперь очень хорошо понимаю, почему женщины убегают из дома от мужей.

Потому что быть в адреналине и взрывных эмоциях быть легче, чем остаться рядом с мужем и открыться ностальгии по прошлому или нырнуть в тоску по молодости, в которой была только любовь и никаких проблем.

— Аркадий мне так и не позвонил, — слышу в трубке отстраненный голос свекра. —Он доехал?

— Он к Свете навострил лыжи, — бесцветно отвечаю.

Молчание и долгий вздох, в котором я слышу разочарование:

— Света тоже знает?

Закрываю глаза. Молчу, а потом через несколько секунд молчания внезапно заявляю:

— Вы меня бесите, Алексей Романович, — мой голос вздрагивает возмущением. —Вот так, да.

Бесите.

Опять молчание и снисходительный вопрос:

— И что дальше?

Я аж привстаю в негодовании:

— А я не знаю! Я просто решила признаться, что ваше недовольство мной, взаимно. Вы мне тоже не нравились никогда!

— И что дальше?

— А ничего! — повышаю голос. — Высокомерный, холодный и, я бы сказала, что даже чванливый козел!

Резко замолкаю и крепко сжимаю смартфон, потому что позади меня дверь, что ведет на веранду, тихо поскрипывает.

Оглядываюсь.

В проеме застыл угрюмый Богдан. Руки — в карманах, взгляд — исподлобья.

Какого черта приперся? Услышал, что я кричу на его папулю и пришел заступиться?

— Чванливый козел? — отстраненно уточняет свекр, и его равнодушный тон бесит меня еще больше.

Я его назвала козлом, а он не думает вступать со мной в скандал.

— Мне всегда было рядом с вами неуютно! — рявкаю я и отворачиваюсь от Богдана. — Я всегда чувствовала себя какой-то дурой! Нет! Нет, не дурой! А букашкой! Маленькой мерзкой букашкой, которую вы хотите раздавить, но нельзя, потому что сыночек расстроится!

Выдыхаю.

Чувствую в области затылка тяжелый взгляд Богдана, который почему-то не перебивает меня и не забирает телефон с приказами “заткнись!”, “прекрати истерику!” и “не смей с моим отцом в таком тоне говорить”.

— Терпели меня! Никакого тепла! Только презрение! И за что? за то, что я любила вашего сына?!

— вновь срываюсь на крик. — И вы ведь всегда таким были! Я вас и в детстве боялась! И в юношестве!

— Что тебе не мешало, заявляться к нам в гости, — усмехается Алексей Романович.

— А меня в гости звал ваш сын! И это он всегда тащил меня к вам! И знаете, что?!

— Что?

— Это мне он обязан своими хорошими оценками!

— Я знаю. Я, может, поэтому тебя и терпел, — хмыкает.