Предатели Гора

Надо заметить, что в обучении рабынь много внимание уделяется не только широкому спектру сексуальных искусств, например тому, как правильно целовать и ласкать мужчину, но и не меньше внимания обращается также и развитию их собственной чувствительности. И в этом нет ничего удивительного, ведь это держит их во власти рабовладельца зачастую крепче цепей. Кроме того, следует заметить, что мужчине доставляет необыкновенное удовольствие видеть изумительные изменения и эмоции, которые он может вызвать в женщине, например, заставив ее беспомощно извиваться и метаться от одного его прикосновения, своими отчаянными криками выражая свое подчинение и умоляя о большем. Рабыня, благодаря дрессировке, дисциплине, под которой она находится, своей эмоциональной свободе, в тысячи раз большей, чем та, которая остается на долю свободной женщины, может достигнуть оргазма намного быстрее и чаще, чем последняя, а иногда, особенно если она была лишена внимания мужчин какое-то время, почти немедленно. Реакция, вызов которой в свободной женщине мог бы потребовать у мужчины от трети до половины ана, в рабыне, причем в самой заурядной, может вспыхнуть уже в первые три — четыре ена. Помимо этого, часто рабовладелец, своим желанием может вынудить рабыню, хочет она того или нет, пережить длительные многократные оргазмы, иногда следующие один за другим.

— Она служила косианцам, и даже объявила о принятии их стороны, — продолжил я. — А Вы не думаете, что оказавшись в руках косианцев, эта женщина в ближайшем будущем может извлечь из этого определенную пользу?

— Это каким же образом? — поинтересовался Каллидор.

— Вдруг они сочтут целесообразным вознаградить ее, например, свободой, — предположил я.

— Это вряд ли, — отмахнулся Каллидор. — Теперь она — рабыня. Это меняет все. Даже если бы она когда-то была девушкой с Коса, пусть даже из Тельнуса, из хорошей семьи и высшей касты, теперь она все равно останется рабыней, и только рабыней. Кроме того, косианцы, уж можешь мне поверить, не слишком любят предателей. Тот, кто готов предать свой собственный Домашний Камень, скорее всего, не смутится, предавая чужой. В действительности, я бы не был сильно удивлен, если бы она сдавшись в Форпосте Ара и потребовав неприкосновенности, быстро бы обнаружила себя в самой низкой форме рабства из всех возможных, и это еще если бы ее не убили сразу.

— Понятно, — кивнул я, нисколько не сомневаясь в словах капитана, что именно так все могло и произойти.

— Таким образом, ее рабство, — добавил он, — решись она чего-то там требовать, по-видимому, будет или просто оставлено на прежнем уровне, или станет чрезвычайно жестоким, но, ни в коем случае не будет поставлено под сомнение.

Я понимающе кивнул.

— Однако преступления свободной женщины редко переносятся на рабыню, поскольку у нее и без того, хватает своих собственных проблем и страхов, например, достаточно ли она хороша для хозяина, и тому подобных, я бы поставил на то, что все останется по-прежнему, и ни о какой свободе речи даже не будет.

— Думаю, что Вы правы, — признал я.

Многие теоретики расценивают обращение в рабство, как разрыв с прошлым и так сказать, начало жизни с чистого листа. Предполагается, что женщина, в действительности начинает жить заново, но теперь как имущество, как простое животное. Безусловно, прошлый статус и дела женщины остаются частью ее истории, даже если она — теперь всего лишь домашнее животное. Таким образом, по крайней мере, какое-то время, рабовладелец мог бы получать дополнительное удовольствие, размышляя, что его презренная рабыня еще недавно была надменной свободной женщиной. Но, со временем, по мере развития их отношений, такие соображения постепенно уходят в прошлое и забываются, переходя в более простые отношения, просто господина и его рабыни.

— Используя бывшую Леди Клодии в камере, я иногда называл ее «Хлоя», — рассказал я Каллидору.

— Косианское имя, — отметил тот.

— Она сама объявила о своих симпатиях к Косу, — напомнил я ему.

— И как, это имя использования помогало ей, отделить себя от того, что она, возможно, считала подходящим для Леди Клодии? — осведомил капитан.

— Думаю, что помогло, — ответил я.