Предатели Мира

— Я растерялся, — наконец проговорил он, — И те два дня, пока я на попутках добирался до Города, наверное, были самыми тяжелыми днями в моей жизни.

— Почему? — спросила я.

— Я выбирал между тобой и присягой.

Я сжалась, представив на секунду несопоставимость этих вещей и сам факт подъёма такого вопроса.

— И что..?

— Конечно, я выбрал присягу, — тихо сказал Карун, — Но всё это время я ни о чём не мог думать, кроме как о том, какие бы у нас были дети. Могли бы быть. Я знаю, ты думаешь — мужчины обычно не беспокоятся об этом. Но я не знаю, что на меня нашло. Это вдруг стало важнее дыхания. Я всю жизнь потратил на поиски человека, которому я мог бы доверять. И я вдруг понял… что у меня уже никогда ничего не будет. Ни близких людей, ни настоящего дома. Ничего. Никогда не было и уже никогда не будет. Я «отработанный». И я всё думал… это стоит того? Моё честное Слово и Долг — стоят или нет чьей-то жизни? Рыжая, это так страшно — делать то, что ты должен, если ты уже ни в Тень не веришь… Знаешь, я так обрадовался, когда увидел тебя у твоего подъезда.

Мои глаза наполнились слезами, но я молчала.

— Самое странное — я ведь никогда до этого не ощущал себя обделённым. Это казалось таким естественным — жить в одиночестве и ни о ком не заботиться. Но меня почему-то всё время мучало ощущение, что я должен… чем-то восполнить то, что я сделал… Эту мёртвую девочку… Почему она так меня задела? Именно она..? Ведь были же другие..? Я не знаю. Но я должен выростить новую, понимаешь? Я что-то сделал не так. Я только знал, что ничего не выйдет. Они мне не верили, а я не верил им. Но людям так нельзя жить. Я знал, что я никогда не найду… никого.

Я подумала о человеке, который поехал за мной в «Белую Башню». В драке с собой, собственной памятью и настоящим, которое он не мог изменить — но он всё-таки попытался это сделать. Впервые в жизни идти самому. И ему это удалось.

— Я тоже так думала. Что я никого не найду.

— Глупости какие.

— Ты же знаешь, что это правда. Что я так и думала.

Ночь. Тишина. Я смущенно засмеялась.

— Мне нравилось моё одиночество. Все мои друзья давно переженились — а у меня даже не возникало мысли, что мне чего-то не хватает.

— Жуткая парочка старых одиночек.

Меня поцеловали в ухо. Я засмеялась.

— Ты продолжай… про год назад.

— Да что? Дальше ты уже знаешь. Честно пытался отыграть назад. Мне казалось, если я буду механически делать свою работу, всё войдёт в своё русло, и я как-то… забуду о том, что всё изменилось. Хотя я же понимал, что как только я появлюсь, меня порежут на кусочки. Наверное, я допустил ошибку — мне не следовало соваться в бюро. Не знаю, под мобиль кинуться или уж сразу бежать во внутренние расследования… Я был совершенно неадекватен — но я это осознал уже на ковре у Главного… так сказать, при контакте с суровой реальностью. Ты же общалась с да Лорро?

— С жирной ящерицей из второго? — улыбнулась я, ощущая, тем не менее, предательский холодок в животе. Тень. Вот не стоило на ночь глядя поминать жуткого шефа второго линейного..!

— Так вот, он действительно заносчивая ящерица по сравнению с моим старым начальником. Думаешь, зря его так прозывАли — «Главный?» Страшнее и неоднозначнее человека, пожалуй, во всем Комитете не найти. Ну, кроме тех, о которых не упоминают, — поправился он.

Я прокашлялась. Мои мозги (может быть, к счастью) не могли вообразить что-то хуже господина да Лорро, но от этого мне стало ещё неуютней.

— Но его так ещё и с уважением звали, понимаешь? Главный — человек, и за своих всегда горой стоял. Это единственное, что меня спасло. Я говорил с ним и понимал, что живым мне оттуда не выйти. Я влез в ситуацию настолько странную и подозрительную, что хоть бы кости собрать! Нарушил всё, что только можно было нарушить. Пропадал без вести в Предгорьях — ну ты вообрази? В общем, делать всё по правилам и принять любую судьбу — это был единственный вариант поведения. И я упросил шефа отпустить меня домой — собраться с мыслями и прийти в себя. Я частично доложил о случившемся и дал слово отчитаться на рассвете. Тогда я ещё был на очень хорошем счету у руководства, а в такой ситуации тебе обычно многое спускается из того, за что другим уже снимают голову. Он разрешил. К несчастью для себя. Насколько я знаю, у него были немалые неприятности из-за этого гуманизма. Но я дописал отчёт до событий в «Белой Башне», и понял, что я впервые не могу этого сделать. Ты была бы… — он запнулся, и я снова приняла на себя отпечаток его ярости и боли.

Я была бы, как та девочка пятнадцати лет. Мертва. А ещё раньше… только вряд ли на свете был ещё один молодой и добросердечный да Лигарра. К тому же, бризы не люди, чтобы их жалеть…

— Если бы мы смогли тогда как-то избегнуть этого кошмара. И вытереть из жизни улицу Пин. Но я тогда… испугалась.