Предатели семи морей (СИ)

«Соберите мышцы живота, затем с силой вытолкните живот вперёд. Сделайте паузу. Живот не должен расслабляться, он остаётся довольно упругим, как бы чуть надутым. Снова соберите и вытолкните. Повторите десять-пятнадцать раз».

Не зря слушала внимательно.

Вспомнив, расставляю ноги и напрягаю живот, двигаясь в такт музыке. И в то же время руками «заманиваю» к себе. Вложив в эти движения всю свою женственность, на которую способна, медленно отхожу назад, не переставая двигать руками, будто вместо них две змеи, и пальчиками подзываю к себе. Судя по их взглядам, справляюсь, и одна за одной присоединяется к танцу. Каждая так и смотрит, мол, я тоже так могу. Но сразу видно кто здесь мастер. Не спорю, молодая Наби уверенней и более гибкая, чем я в её годы. А где эта зараза?

По сторонам не видно. Странно.

Чьи-то гадкие нежные ручки легли мне на бедра и начали двигать к коленям и обратно. У меня аж бровь задергалась. Хотелось бы увидеть мне своё лицо, да зеркало не близко. А эта Наби ещё прижимается. Хм…

— Извини, дорогая, но я больше по мальчикам, — на что девушка усмехнулась и наклонилась к моему уху. Чёрт! Я высокая, а она ещё выше. Обидно. Меня тут нетрадиционной ориентацией соблазняют, а я о росте думаю. Дожили. Так о чём мы? А, наклонилась она к моему уху и давай томно шептать:

— Расслабьтесь, госпожа Вирсавия, ведь раньше вы танцевали лучше всех, просто подыграйте мне, — заманчиво звучит и почему-то не хочется отказываться. Наверное, я слишком старая, чтобы нормально соображать. Я и не заметила, как многие вернулись на свои места, а другие просто стали в сторонке. Но всё больше убедилась, Наби своё дело знает. Её движения завораживали и словно говорили: «Покажи, кто здесь главный». Да, меня вернула в форму совершенно незнакомая девушка. Да, она сделала меня. Но я не жалею. Ведь именно она помогла мне вспомнить самое начало, когда я была более уверенной в себе.

И чего я только сейчас вытворяла, даже немного вспотела. Ведь я больше женственностью и изяществом, а не энергией и красотой. Но пришлось вспомнить молодость и сочетать. Образы в голове элегантных пантер и диких львиц руководили мной, и я двигалась, уподобляясь им.

А таинственная музыка, что звучит одновременно лязгом клинков, треском походного костра, заморским струнным инструментом с чудным названием, песчаной бурей и звоном звезд в холодные ночи, только разогревает моё желание. В открытые окна подул холодный ветер. Ночь слишком холодна? Значит мне срочно нужен огонь…

Сжавшись в комок, я, подобно пламени, разгораюсь. Плавные и одновременно резкие, как языки огня, движения кистями, мягкое покачивание бедрами и я полностью погружаюсь в этот, пропитанный тайной, танец. Я есть сама музыка, танец. Огонь. Я яркое бушующее пламя, которое из маленькой искры обратилось в неутихающий пожар. В этот момент все: изгибы тела, наклон головы, движения рук, полет волос, восторженные взгляды, говорили о том, что меня не существует. Я стихия. Меня нет.

И даже когда музыка затихла, мне совсем не хотелось прекращать. Я разыгралась настолько, что впустила в действие магию. И «подбросила» вверх множество «светлячков», рух, кружась и ловя их, я совсем забыла, где нахожусь. И впервые улыбнулась от всей души, широко. Улыбнулась, как счастливый ребёнок. Изворачивалась, пытаясь не позволить рух дотронуться до меня. Колени согнулись, будто тянули меня вниз, и я уселась на пол.

Продолжать не было сил. Руками уперлась в пол и засмеялась. Громко, дико, от всей души и безумия. Просто вспомнила, как танцевала для Давида, а сердце нарочито пропустило удар. Я танцевала, не боясь ни мелкого дождя, ни ветра. И умудрялась любоваться просветами в вечернем небе. Это был самый приятный момент в моей жизни. Я всё ещё смеюсь. Но чьи-то сильные руки встряхивают меня. Думает, успокоюсь. А нет! Что теперь сделаешь? Чего мол… Одним ударом вырубить решили. Но всё равно я успеваю заметить необычную фиолетовую шевелюру, но почему-то шепчу имя своего мужа, проводя рукой по щеке Синдбада. Скорее всего, меня ждёт долгий разговор.

Тысячи голосов, а может и больше. Я не думала, что когда-нибудь появлюсь здесь снова. Ведь Иллах мёртв. И столько лет прошло. Медленно открываю глаза, чтобы не ослепнуть от светлой рух, которая всё так же кружится в танце с тёмной. Здесь нет ни неба, ни земли, ни стен, ничего, только рух. И старые качели из него. Не могу не улыбнуться: Того и Ра всё ещё одновременно качаются и, наверняка, ведут свои беседы о мире. Подхожу всё ближе, и вспоминаю то старое чувство — не могу я осквернить это место голосом своим.

— Вирсавия, — голос тёмного Того спокойно и приветливо раздается во всём потоке жизни и в моей голове, — С возвращением! — он никогда не умел улыбаться, но попытался. Повелитель тёмного рух и всего зла, он не стремился очернить мир и любил гармонию, и свою сестру, Ра.