Предатели семи морей (СИ)

— С возвращением, Вирсавия, — светлая Ра тихо вторила ему и покинула своё место, в мгновение ока оказалась рядом со мной и заботливо обняла. Её объятия всегда были тёплыми, как у матери, что всю душу отдаёт своему ребёнку. Того же просто встал рядом, по-прежнему держался холодно. Два потока рух то сближались, то отдалялись друг от друга. Создавали рисунки подобно небесным созвездиям, радовали душу. Здесь я могу быть спокойна, здесь я могу быть вечность. Если бы не Уго, я просто забыла обо всём в этом прекрасном месте.

— Ты знаешь, почему здесь? — я понимаю, он не хочет об этом говорить, но я также понимаю, что просто так не могу здесь оказаться. В голове гудит от предвкушения и ощущения тягостного. Будто на мои плечи взвалили небо и велят не отпускать. На его вопрос только и могу повертеть головой. А он всё молчит, и Ра ничего не говорит. И рух больше не танцует, застыв на своём месте, постепенно разлетаясь в стороны.

— Давид убил Иллаха, а Соломон убил Давида, и внука твоего мы желаем обучить, — голос повелительницы светлой рух дрожал, но она продолжала, — ведь только Аладдину под силу защитить тебя, — не совсем понимаю, к чему она клонит, и с надеждой смотрю на Того, но — гад! — молчит. — Ведь Арба ищет тебя. Не делай вид, что не понимаешь, — и вот тут до меня доходит.

— Вначале целью Иллаха было сделать тебя сосудом,  — с виноватым тоном и провинившимся выражением лица (?) поддержал разговор тёмный, — но ты подавила его влияние и сама стала им. Избавиться от грешницы Арбы можешь одна ты, но у тебя мало сил, — Того отвёл взгляд. Увы, даже в этом идеальном потоке жизни нет понятия правда и ложь.

И что-то здесь не так. Такое чувство, будто на меня перекидывают ответственность. Ведь они самые сильные существа во вселенной. Теперь они отвечают за гармонию. Тогда почему они говорят мне такое…

— Нам надоела эта вечная жизнь, и желаем умереть, но свою силу оставить не можем, — кажется я знаю, в какую сторону ветер дует, — потому мы просим тебя рискнуть, принять нашу силу и занять наше место. Так ты сможешь исправить ошибки. И пытаются надавить на больное. Рух снова застыла, как заинтересованные зеваки смотрят на диковинные события.

Я и забыла, мои мысли слышно. Но я не хочу контролировать судьбу, уж лучше бы предложили Синдбаду. Он на эту роль годится куда больше, чем я, и горит диким желанием. Из-за того и повздорили как раз. Усмехаюсь, и виновато смотрю вниз.

— Мы просим не управлять судьбой, а принять нашу силу (дать нам умереть спокойно) и защитить этот мир от Арбы, — со злостью выкрикнула Ра. — Сделаешь, можешь умереть когда захочешь, или чего ты там желаешь! — требовательно заявила и схватила меня за плечи. Не думала я, что она может выйти из себя. Удивление пересилило зачатки страха; светлый рух вокруг начал чернеть, но быстро восстановился.

— Ра, — Того неодобрительно окликнул сестру и та отступила, — Вирсавия, ты «дитя» Иллаха, тебе это под силу,— спасибо, похвалил, — но если ты по какой-то причине поддашься одной из стороны рух, то сойдешь с ума. В первом случае мир погибнет от желаемой утопии, которую ты скорее всего захочешь дать. Во втором — тебя захватят жадность, гордость и чувство власти. Мир медленно разрушится. Мир, за который Уго и Соломон отдали жизни, погибнет. Пора искупить вину! — и мне нечего сказать. Такая жалкая человеческая жажда силы и надежда на шанс всё исправить захватывают мой разум.

— Два-три года! Дайте мне время, — не знаю, получится ли у меня, но я доверюсь Аладдину. И стану оружием в его руках.

И снова медленно открываю глаза. И что же я вижу? За окном ночь, увы, окна закрыты. А я и пошевелиться не могу. Синдбад! Устроил свою дурную голову на мой груди, и обхватил руками за талию. Да я и без этого не убегу. Отчего-то так захотелось улыбнуться, как ребёнок, как счастливый ребёнок. Значит, видел. И чего я краснею? Может быть, мой король слышал про принца Ко? Не дай Иллах! Хоть руки свободны, а это значит… Можно наглеть. Провожу рукой по голове, не реагирует. Но всё же не верится мне, что он спит. О чём думаешь, мой король? Хм, может быть нужно сделать так. А ещё потреплю волосы, пока можно.

— Ваше Величество, — лениво растягиваю обращение, — столько прекрасных дам желает быть на моём месте, — обнял ещё крепче, не спит. — Так почему же? — самодовольная ухмылка! Хорошо, что он не видит. До моих ушей доносится недовольное бормотание и жалобы на мою вредную (?), злобную (?!) и бессердечную (?!) особу. Как много я о себе узнала, однако.

— Ответ ты и так знаешь, — усталый баритон правителя меня немного беспокоит. Много работает, как обычно. — Знаешь, — нет не знаю, но промолчу, — я много думал после той ссоры, — мягко сказано. Дурацкая у меня привычка держать возмущения при себе, — Искал, и понял одну важную вещь, — король семи морей наконец-таки решил освободить меня из своих крепких рук, и мы уселись вальтом. Мягкая кровать не даёт мне сосредоточиться. Буду слушать, опасно мне говорить с кем-либо в довольном состоянии.