Предатели семи морей (СИ)

Может Синдбад и вспыльчивый, но в его случае это плюс; слова отца были последней каплей для его терпения.

— Почему ты ничего не сделал? — мужчина удивленно посмотрел на сына. — Ты ведь был солдатом! Если бы захотел, ты мог бы их всех побить! Почему же ты стоял и ничего не делал? — у мальчишки началась истерика.

— Да ладно! Что я мог сделать с одной ногой? — Вирсавия опустила голову и сжала губы, а вот обладатель фиолетовой шевелюры униматься не хотел:

— Разве не было обидно? — он с неким вызовом посмотрел на отца. Бадр продолжал улыбаться: Синдбад ещё мал, но когда вырастет, обязательно поймёт. — Почему ты ничего не ответил им? Только стоял там и смеялся! — он продолжал винить отца. — Пап, это совсем не круто! — кареглазый не сдержал слёз, а мужчина всё продолжал улыбаться. — Ты глупый! — выкрикнул мальчик и, словно молния, убежал. Вирсавия осторожно взглянула на моряка, а он всё улыбался.

— Похоже мне теперь не порыбачить, — досадно глянув на остатки того, что когда-то было лодкой. — Ты как? Не обращай внимания на их слова, — обратился он к Вирсавии, поманив рукой к себе.

— Не важно, что они говолят, я вас всё лавно люблю, — быстро очутившись возле Бадра, она добавила: — Ты очень клутой, только Синдбад не понимает. Я лада, что у меня такой сильный папа, — схватив его за руку, она уткнулась ему в предплечье.

— Скажи это ещё раз, — девочка в недоумении посмотрела на улыбающегося, как дурак, отца. — Ну ещё раз скажи: «Папа», — захлопав ресницами, она широко улыбнулась.

— Папа, тебе чем-нибудь помочь? — он отрицательно покачал головой. — Тогда я пойду домой и помогу маме, — она в ожидании не отводила взгляда.

— Конечно, — Бадр потрепал её по голове, и она побежала домой, намереваясь успокоить Сина.

— А может не надо? — синеглазую сплавили вместе с Синдбадом за водой. Но кто же мог знать, что они найдут беспомощного человека без сознания. И мягкое место подсказывало Вирсавии, что спасение этого человека ни к чему хорошему не приведёт. Но, будучи пятилетним ребёнком, осознавала это не до конца, и устоять перед благородным порывом Синдбада не смогла. Да и мысли были заняты другим: ей не впервые было слышать слова о своей ненастоящей принадлежности к семье экспатриота. Однако она им не верила, а Бадр и Эсла продолжали относиться к ней, как раньше. Ей только пять лет! И чем больше она пыталась думать, тем больше закипала голова, и сие дело забрасывалось.

На следующий день…

Бадр и Эсла поражались поведению детей: в то время как Синдбад не стеснялся и осматривал спасенного торговца с ног до головы, трогая его необычные желтые волосы, то Вирсавия держалась на несколько шагов дальше, поглядывая сначала на мальчика, а потом на обладателя блондинистой шевелюры. Но когда чужеземец заговорил о мире за пределами деревни, она, не раздумывая, подошла ближе. Как и у кареглазого, у неё появилось несгораемое желание увидеть мир. И хоть Эсла была против, иностранец остался у них на то время, пока не поправится.

С этого дня Дариус, так его звали, рассказывал детям истории о далеких странах, не похожих на друг друга людей, необычных животных и многое, многое другое. Эти рассказы могли длиться до поздней ночи. И Синдбад, и Вирсавия всегда слушали до конца.

Чужеземец был знающим человеком и владел словом, был великолепным рассказчиком. Мир для детей становился всё больше с каждой историей: будь то пугающая былина, то сказочная легенда с хорошим концом. Их интерес становился всё больше, рос энтузиазм и настроение было выше некуда. Эти рассказы были словно сны наяву.

Длилось это недолго, так как несколько дней спустя в Тисоновую деревню пришли солдаты. Они искали шпиона из Рема и требовали, чтобы каждый, кто хоть что-то знает, немедленно сообщил им. Не трудно догадаться, что тем самым шпионом был Дариус, которому доверилась семья Синдбада. И он взял заложником маленького Сина. На помощь Эсле никто не пришел. Кому это надо? Она же жена экспатриота. Женщина не смогла сдержать слёз. А вот Сави, которой было велено не высовываться, никак не могла заплакать, но очень хотела. На лице девочки был шок, и этот шок не давал ей совершить глупых поступков. Она видела, как Бадр стал на колени, но плакать не могла. Всё больше она удивлялась силе того человека, который ей как отец, и всё больше она злилась на людей, окружающих её. Они стоят и ничего не делают, оправдывая свою трусость экспатриотизмом.

Вскоре прибыли военные и взяли ситуацию под свой контроль. Они забрали тело Дариуса и взяли Бадра под стражу. За помощь вражескому лазутчику его подвергли жестокому допросу и ударам плетями. Без преувеличения, это была настоящая пытка. Позже его признали невиновным, но присудили к участию в боевых действиях. За это с его семьи сняли все обвинения и только так он мог избежать смертной казни.