Предательство. Последние дни 2011 года

Неожиданно для себя Сергей Георгиевич рассказал о деде по отцовской линии, которого никогда не видел. О том, как состоятельный и уважаемый человек в кровавом 1915 году вынужден был бежать из Турции и остановится в Тбилиси. О его любви и женитьбе на красавице Асе из Баку. Об отце, старшем ребенке, который в двенадцать лет, после смерти деда, вынужден был пойти работать, чтобы вместе с мамой Асей прокормить семью, в которой было четверо детей.

— Мой отец, — признался Сергей Георгиевич, — был талантливым человеком: умел рисовать, музицировать, петь. Но реалии жизни и необходимость выживать внесли свои жестокие коррективы.

— Может быть, ему надо было проявить настойчивость, чтобы раскрыть себя? — осторожно спросила Зоя Федоровна.

— Может быть. Но он очень любил семью, а ответственность перед ней не позволяла ему рисковать. Тогда была другая ситуация.

— Я понимаю.

Незаметно прошел еще час общения. Глубокая ночь накрыла окрестности и проникла даже в комнату. Разговаривали тихо, словно боялись вспугнуть тишину. Зоя Федоровна рассказывала о своей семье, о тревогах матери и бабушки, когда старые традиции культуры и образования были отметены, а новая Россия ничего не предложила взамен. Очевидно, это была очень тревожная тема для Зои Федоровны, и она неожиданно завершила разговор:

— Я рада, что вы заехали, скрасили день, вернее ночь.

Когда они проходили мимо фотографии, на которой был изображен Тихон Хренников, она сообщила:

— Это известный композитор Тихон Хренников со своим учителем — профессором Шебалиным Виссарионом Яковлевичем. Виссарион Яковлевич воспитал многих выдающихся композиторов. Вот на этой фотографии он вместе с Софьей Губайдуллиной после концерта в консерватории. Виссарион Яковлевич возглавлял Московскую консерваторию в трудные сороковые годы.

— Ему удалось избежать репрессий? — поинтересовался Сергей Георгиевич.

— Нет, уволили в 1948 году после выхода в свет постановления о борьбе с формализмом. А эта фотография сделана на репетиции оперы «Укрощение строптивой», музыку к которой написал Виссарион Яковлевич. Игорь, возможно, не говорил, — после небольшой паузы сказала Зоя Федоровна, — что профессор Шебалин дед Кати. И это дача принадлежала ему, поэтому здесь все напоминает о нем и музыке.

* * *

Когда Маша спустилась в столовую, Татьяна Александровна спросила:

— Маша, что будешь пить?

Маше стало ясно, что Сергей Георгиевич уже предупредил Татьяну Александровну, что она замерзла. Было трогательно, как заботятся о ней посторонние люди.

— Можно кофе?

— Тебе какой кофе приготовить?

— Я вижу на стойке кофеварочный аппарат. Если есть капсулы, я бы выпила чашку эспрессо.

— Сейчас приготовлю.

— Можно я сама приготовлю? — спросила Маша.

— Конечно, капсулы лежат в черной коробке рядом с аппаратом.

Довольная Маша подошла к стойке и спросила: