Предчувствие чуда

– Беноит мечтает стать гидом, а главное в ремесле амазонского гида – умение ловить всякую экзотику: тарантулов, каймановых ящериц, всевозможных примечательных тварей. Втащить анаконду на лодку – необычайное достижение. Мне еще не доводилось такое видеть, хотя многие на моих глазах пытались это сделать. Если бы все прошло благополучно, Беноит, вероятно, попросил бы вас написать письмо в Национальный совет по туризму.

– Просто чудо, что эта тварь никого не укусила. Я до конца жизни не забуду ее клыки.

Доктор Свенсон покачала головой.

– Зубы, – поправила она, – а не клыки. Мне говорили, что укус у анаконды невероятно болезненный и что отрубить ей голову – та еще работенка. Но змея это не ядовитая. То, что она сделала с Пасхой, гораздо серьезнее, чем укус.

Марина повернулась к наставнице:

– Как же теперь его печень, селезенка? Будь мы дома, я бы отвела его на УЗИ.

– Будь вы дома, его бы не сдавила анаконда. Он бы поехал кататься на велосипеде и угодил под колеса внедорожника. Так что змея, пожалуй, лучше.

– Что?

– Жить тут опасно, что и говорить, но там еще опаснее. Тут Пасхе все знакомо, и тут он не пропадет. Может, у него и треснуло несколько ребер, но увидите, он поправится. Доктор Экман подумывал увезти Пасху с собой. Полагал, что, если причины его глухоты неврологические, поможет кохлеарный имплантат. Но так дела не делаются. Нельзя превратить глухого ребенка в слышащего, и нельзя превратить в американца каждого встречного. Пасха не сувенир, не безделушка, которую вы положите в карман, чтобы она напоминала вам о Южной Америке. Вы не растерялись, доктор Сингх, и спасли ему жизнь. Я признательна вам за это. Но если вы считаете, что в награду за спасение жизни мальчика можете взять его себе, уверяю вас, что это не так. Придется довольствоваться простой благодарностью. Пасху вы не получите.

Проще всего было бы сказать: «О чем вы?» – но Марина прекрасно понимала, о чем говорит доктор Свенсон. Та просто выразила словами то, что Марина даже не успела осознать, совсем как на клинических разборах, когда отвечала на вопрос, который только зрел в голове у ординатора. Еще чуть-чуть – и Марина сама бы поняла, что должна забрать Пасху с собой, что этого хотел Андерс, этого хочет она сама и неким странным образом выходит, что этот мальчик – дитя их союза, плод семи лет, которые они провели вместе в крошечной лаборатории. Пасха стал бы для Марины возмещением за все утраченное. Доктор Свенсон поняла это раньше – и пресекла инициативу в зародыше.

– Это был просто кошмар, – слабым голосом проговорила Марина, желая получить в обмен на жертву, которой от нее требовали, хотя бы каплю сострадания. Под кошмаром она имела в виду змею.

– Не сомневаюсь. – Доктор Свенсон потрогала лоб мальчика, проверяя, нет ли температуры; потом прижала пальцы к его шее и посчитала пульс. – Вы сами никогда не хотели завести детей, доктор Сингх?

И снова она опередила Марину на шаг, предугадала ее мысли: «Я не могу взять этого ребенка. Мне надо родить своего». Неужели она действительно такая прозрачная? Или это просто у доктора Свенсон особый талант забираться ей в голову?

– Да, одно время хотела.

Марине не давала покоя змеиная вонь. Удивительно, что доктор Свенсон до сих пор не отпустила ни одного замечания по поводу исходящего от них с Пасхой запаха.

– И что, время уже прошло?

Марина пожала плечами. Диковинная психотерапия – лежать рядом с ребенком, которого хочешь взять себе, причем ты только что это поняла, в то время как тебя спрашивают, хочешь ли ты ребенка.

– Мне сорок два, и я не уверена, что в течение ближайшей пары лет в моей жизни что-то кардинально изменится.

Она уже сомневалась, что хочет ребенка от мистера Фокса, и вошла в тот возраст, когда сомнения становятся непозволительной роскошью.

– Да как вы не понимаете – у вас предостаточно времени! В этом и заключается чудо лакаши. Если я могу родить в мои семьдесят три, почему вы не сможете в ваши сорок три? Или в сорок пять? Я признаюсь вам, доктор Сингх: я нашла в этих деревьях не то, что ожидала. И это не то, чего ждет ваша компания. Это нечто гораздо большее, превосходящее все наши мечты и чаяния. Таков великий урок доктора Раппа: никогда не зацикливайся на том, что ищешь, иначе проглядишь кое-что поважнее!

Марина села. Отпустила руку Пасхи, что было нелегко – их ладони прочно склеила вместе засохшая змеиная кровь. Выбралась из-под сетки.

– Вы беременны? Вы это хотите сказать?!

Доктор Свенсон заморгала. Несколько секунд она выглядела еще более изумленной, чем Марина.

– А вы думали, что я растолстела?

– Вам семьдесят три!

Доктор Свенсон сложила руки под грудью – жест всех беременных. Такого жеста Марина еще никогда у нее не видела. Рубашка профессора сбилась кверху и открыла округлый живот.

– Вы ведь видели здесь беременных моего возраста и старше. Я слышала ваши восторги по этому поводу.