Предчувствие смуты

В эти дни федералы проявили небывалую активность. По всей вероятности, где-то наверху — но никак не в Ичкерии — поменялось командование, и новый командарм выслал своих офицеров для инспекции подразделений переднего края.

Этим и объяснялась активность снайперов Ичкерии. Полевые командиры заставили взять оружие и отправить в засаду всех без исключения наемников. Среди них было несколько женщин: две эстонки, одна русская — гражданка Эстонии, полька из Вильнюса и две западные украинки — Соломия Кубиевич и Ядвига Корниловская.

С некоторых пор украинки подозревались как пособницы русских. Еще во Львове чеченские лазутчики заметили, что одна наемница (чуть ли не заслуженный мастер спорта) водит дружбу с недавним студентом из Слобожанщины. У студента брат — прапорщик Российской армии, служит в Воронежском гарнизоне. Лазутчик заснял на мобильник похороны командира саперной роты капитана Калтакова. Среди провожавших в последний путь был и прапорщик Перевышко, родной брат студента Миколы Перевышко. Об этом чеченцы поставили в известность адвоката Шпехту. С ним ичкерийские эмиссары в Лондоне ведут расчеты за отстрелянных русских офицеров.

Соломии не рискнули вернуть оружие, не послали, как других наемников, на передний край. До решения военно-полевого суда оставили в неведении, а вот Корниловскую подняли среди ночи, приказали отправляться в «мертвое пространство», откуда просматривался новый дот, построенный федералами якобы для прикрытия своего минного заграждения.

Место довольно неуютное, продуваемое ледяными северо-восточными ветрами. Местность каменистая, скудная растительность. Зачем здесь федералы установили дот, для чеченцев осталось загадкой.

Ичкерийские снайперы избегали «мертвого пространства» — берегли свое здоровье. Послали туда наемницу под надзором местного жителя, седобородого старика, дали ему старый милицейский автомат. Когда он увидел Соломию, участливо поинтересовался:

— За что тебя избили?

— Промазала.

— Сколько раз?

— Два раза подряд.

— Правильно избили. Снайпер не должен ошибаться.

— Я вся простужена.

— Чачу пьешь?

Старик достал из-за пазухи солдатскую флягу, протянул Соломии. Девушка отрицательно покачала головой. Не хватало еще напиться — тогда опять изнасилуют и убьют, если попытаешься оказать сопротивление.

В Ичкерии что-то изменилось в отношении наемников. Может, полевых командиров взбесила публикация в московской «Независимой газете» о наемниках и наемницах, зарабатывающих на крови русских офицеров. Часть заработка полевые командиры присваивали себе. На эти деньги их жены в Москве покупали квартиры. Несколько имен журналист обнародовал. Это были офицеры из близкого окружения бывшего подполковника Советской армии генерала Масхадова.

Среди партизан Ичкерии ходили слухи, что обиженные наемники выдали тайну «квартирных» денег журналисту из «Независимой газеты». Подозревали Соломию Кубиевич. Якобы она где-то сболтнула, что в Чечне ее обманули. Ее допрашивал сам бригадный генерал, жена которого по подложным документам купила в Москве роскошную квартиру. Этот генерал сначала Соломию изнасиловал (его телохранители ее раздели и привязали к нарам), а затем выбивал из нее показания — не оставил на ней живого места.

Во время короткой встречи Ядвига шепнула Соломии:

— Бежать надо.

Это не Западная Украина, где в каждой хате тебя могут приютить и отвести в надежный схрон. Это Кавказ, и беглянок по внешнему виду определят быстро.

Была зыбкая надежда на помощь врагов Масхадова. В Ичкерии, считай, каждый второй чеченец связан с Россией: одни женились на русских, когда служили в армии, там и оставались жить, кто-то учил своих детей в российских городах, и не в последнюю очередь в Москве. Наиболее одаренные чеченцы становились профессорами и докторами наук. Они не возвращались в горы. Таких чеченцев насчитывалась уже не одна сотня. Для многих торговый бизнес стал их основной профессией. Кто желал быстро обогатиться, промышлял разбоем.

Люди этой элиты могли нелегально перебраться в Грузию, на крайний случай — в Россию. Переход границы тоже считался бизнесом. Эти бизнесмены знали друг друга, зорко следили, чтобы чужие контрабандисты не пользовались не своими «окнами». Для этого у них существовали особые пароли, которые они часто меняли.

В эту ненастную ночь Юша проявил удивительную расторопность. С вечера он уже побывал у Соломии, принес ей плащ-накидку. Ему удалось обойти стороной старика-охранника. Тот под шум дождя спал под навесом, сторожил не снайпера, а проход к снайперу. Юше пришлось сделать километровый крюк, чтобы выйти на окоп, в котором затаилась Соломия.

Он подкрался так тихо, что она не успела схватиться за кинжал, испуганно ойкнула. Он стиснул ей руку, шепнул запахом дешевой сигареты:

— Я — от Ядвиги.

— Юша?