Предчувствие смуты

— Давай, Миколка, договоримся, я никакая не пани. Это меня пан Шпехта так называл, издевался над моим плебейским происхождением. Я тогда намеревалась поступить в университет, надеялась, что Варнава Генрихович составит мне протекцию. Исполнила одну его услугу, которую вряд ли кто другой исполнил бы.

— Услуга хоть стоящая?

— А то нет? Нужно было ликвидировать свидетеля, который знал Шпехту как осведомителя. Шпехта работал на пана Бандеру и одновременно на пана Стецька. Осведомитель приезжал на Лемковщину, встречался с местным начальником провода. Там я его и успокоила. Когда мой татко узнал об этом убийстве (он даже не подозревал, что это была моя работа), сказал: «Выстрел меткий, но не по адресу. Не того убрали: потеря и для Бандеры, и для Стецька»… Так что пан Шпехта остался доволен, а мне не подсобил, хоть обещал…

— Но ты же в тот год стала студенткой?

— Мне подсобили другие… Даже не подсобили, а подсказали, к какому профессору идти на вступительный экзамен. Он мне выставил в зачетке проходную четверку. Я его попыталась отблагодарить, а он даже в конверт не посмотрел, а сказал мне: «Ваше стремление к знаниям похвально. На досуге прочтите вот эту книжечку. Только вдумчиво. Она вам поможет в жизни». Я взяла эту книжечку, но прочитать не успела — пан Шпехта отобрал. Лицо у него стало злобное, колючее… Я тогда изредка приходила к нему убирать квартиру. Призналась, что сам пан профессор на экзамене внимательно выслушал меня, похвалил за ответ. Я рассказывала, как паны католики в нашем селе отбирали у православных землю. Профессор вручил мне презент — эту книжечку.

— А что за книжечка? — поинтересовался Микола.

— Смешная. В ней автор плюет на папу римского. Попробуй — доплюнь.

— И потому пан Шпехта на тебя озлобился?

— Да, представляешь?

Микола пояснил:

— Эту книжечку написал очень смелый человек. Его убили около вашего тира — за Стрийским парком… А книжечку я тебе найду. До недавнего времени она была в нашей сельской библиотеке… Правда, говорят, из райцентра приезжала комиссия. Опасные для ума книги изымала. Так что эту книжку могли и сжечь.

Около коровника Соломия задержала взгляд на собачьей будке. Будка была внушительной по размерам, рассчитанной не меньше, как на тигра.

— У вас есть цуцик?

— Да не один.

— Что-то их не видно.

— Сад берегут. Утром ты с ними познакомишься. Удивительная парочка. Они меня любят, а значит, полюбят и тебя.

Из глубины сада раздался собачий лай, узнали по голосу — хозяин вернулся. Старый Перевышко, согласно своим убеждениям, дал собакам ходовые прозвища: кобеля назвал Кучмой, а суку — Юлькой. Это породистые восточноевропейские овчарки. От Кучмы у Юльки — злое потомство. Не однажды, когда были щенками, они бешено облаивали старого Пунтуса, когда тот с посохом проходил мимо двора Перевышек.

Пока открывали калитку, Микола успел рассказать об этих замечательных собаках.

Во дворе молодых встретила мертвая тишина. Обычно в это позднее вечернее время старики сидели у телевизора. Еще позавчера Никита предупредил: ждите гостей. С Миколой будет необычная гостья — по всей видимости, будущая невестка.

— Она хоть корову доить умеет? — поинтересовался Андрей Данилович.

— Далась тебе корова! — недовольно бросила Клавдия Петровна. — Ты слышала, что Никита сказал: она — спортсменка. Мастер спорта.

Неожиданно между стариками возникла перепалка.

— Вот-вот! Мастера, они умеют только деньги доить, — заметил старик.

— Но не из тебя же, а из государства, — в свою очередь заметила старуха.

— А государство чье?

— Было наше…

— Сельская женщина должна все уметь.

Еще не видя своей будущей невестки, Андрей Данилович уже испытывал гордость за свою родню: не всякий дом может похвалиться выдающимися людьми. Даже у Алексея Пунтуса хлопцев полный двор, а видных людей — незаметно. Эта тема занимала Перевышек с той самой минуты, как по телеграмме брата Микола выехал в Россию.

Теперь старики с нетерпением ждали молодых. Должны были приехать еще вчера, но что-то их задержало. Видимо, на пропускном пункте. Местные жители по старой памяти через границу переходят, как было при советской власти, из одной республики в другую — без документов. Когда было одно государство, документы не требовались. И люди знали друг друга не один год. Теперь пограничники — хлопцы из соседних сел, контрактники. Им известно, что здесь живут по принципу: у каждого своя тропа. Люди для порядка соблюдают дистанцию — все-таки граница…

Старики вернулись в первом часу ночи. Они наведывались к знакомому украинскому пограничнику капитану Огнивенко, сыну старого друга. Родители Миколы попросили капитана, чтобы тот позвонил на заставу, уточнил: не задерживали ли за последние сутки Миколу Перевышку, жителя села Сиротино? Если да, то пусть отпустят, за ним пришли его родители.

«А если задержали в России?» — спросил тогда Андрей Данилович.

«Все равно отпустят, — заверил капитан. — Кто их будет кормить? Да и бумагу на задержание придется составлять».

«Что правда, то правда», — дружно согласились родители Миколы.