Предчувствия ее не обманули

В палисаднике на скамейке сидела пожилая женщина в цветастом платье и соломенной шляпе. Увидев машину, подошла к калитке и распахнула ее.

– Ромка, ты бы здесь подождал, – шепнула Женька. – Не то старушка вообразит бог знает что…

Ромка, кивнув хозяйке, остался в машине.

– А молодой человек, что же, не с вами? – спросила Клавдия Тихоновна, пропуская нас во двор.

– Как-то неудобно, – ответила я.

– Чего ж неудобного? Зовите его, я вас чаем напою.

Женька неохотно поплелась за моим мужем, Клавдия Тихоновна распахнула дверь на веранду, большую, светлую, с круглым столом посередине.

– Присаживайтесь.

Подошли Женька с Романом Андреевичем, и мы устроились за столом. Возле стены стоял буфет, по виду ровесник дома, из него Клавдия Тихоновна достала чашки, вазочку с сахаром и вареньем, а также корзинку с пирогами. Мы с Женькой переглянулись и обреченно вздохнули. Чайник у Клавдии Тихоновны был электрический и стоял тут же, на буфете. Пока она накрывала на стол, Женька успела рассказать о полученном наследстве. Клавдия Тихоновна слушала ее заинтересованно и сразу же стала выспрашивать о ближайших родственниках.

– Так вы правнучка Евдокии Сушковой, в девичестве Добролюбовой? Надо же, как интересно, – покачала головой Клавдия Тихоновна. – Ее родной брат был священником в Верхней Сурье. Там рядом с церковью и похоронен. Сын ее, ваш дед, помню, приезжал в деревню. Он жив?

– Нет. А мама ничего о родне не знает. Вот мы и подумали, может быть, вы нам поможете?

– Попробую, – улыбнулась Клавдия Тихоновна. – А что вас интересует?

– Мы нашли в бумагах покойного Льва Кузьмича жизнеописание Яшки-Каина, – заторопилась Женька. Хозяйка едва заметно усмехнулась.

– Надеетесь сокровища найти?

– А они есть? – влезла я.

– Чего не знаю, того не знаю, – развела она руками. – О сокровищах после смерти Яшки много болтали, да и потом… Вы угощайтесь, угощайтесь, пироги попробуйте, – точно опомнившись, предложила хозяйка и пододвинула корзинку поближе к Ромке.

– Вернемся к Яшке-Каину. Откуда такое прозвище? – задала я вопрос.

– Прозвище он, скорее всего, получил от своих дружков. Яков Фуксон был человеком, совершенно лишенным морали. Вот, кстати, повод согласиться с тем, что ребенок уже при рождении обладает определенным характером, а дальнейшая жизнь либо эти черты усугубляет, либо делает их менее значительными. Иначе невозможно понять, как в такой семье мог вырасти подобный тип.

– Возможно, в приемной семье ему по какой-то причине жилось совсем нелегко, – пожала я плечами.

– Я думаю, Яшка с детства всех ненавидел, – покачала головой женщина. – Им владели два чувства: злобная ненависть и жажда обогащения. И в семье Добролюбовых он наверняка чувствовал себя белой вороной. Интеллигентные люди, искренне верившие, что человек рожден для того, чтобы нести в мир добро. И Яшку они усыновили из добрых побуждений, а что из этого вышло…

– Неужто он действительно убил приемного отца? – нахмурилась Женька.

– Здесь все в этом были уверены, – кивнула Клавдия Тихоновна. – Я родилась через пятнадцать лет после смерти Фуксона, но рассказы о нем хорошо помню. Даже тогда о Яшке говорили, понизив голос, точно чего-то опасаясь. Он был бичом этих мест. Крови на нем…

– Странно, что он похоронен рядом с приемной матерью, мужа которой он, предположительно, убил, – заметила я.