Предчувствия ее не обманули

– На самом деле похоронили его на Новой площади, рядом с кладбищем. На этом месте сейчас автобусная остановка. Место выбрали не очень удачное, впрочем, тогда в городе было всего сорок шесть тысяч жителей, а о будущем никто не задумывался. На его могиле поставили гранитный камень и табличку «Здесь покоится славный боец революции». В тридцать шестом году в городе построили завод, дорогу пришлось спешно расширять, памятник оказался помехой. На городской площади в самом центре уже был памятник погибшим революционерам, и Фуксона сначала хотели перезахоронить там, но в конце концов похоронили на кладбище, а на памятнике, том, что на площади, выбили его фамилию. Все сделали в большой спешке. В одну ночь камень демонтировали. Возможно, к тому моменту герой революции вроде Яшки оказался не ко двору, но заявить о том, что он попросту бандит, было, естественно, невозможно, оттого и решили данному событию внимания не уделять. Камень собирались перенести на его могилу, но и от этой идеи отказались. Есть мнение, что на самом деле Яшка так и лежит под асфальтом, на остановке. Но, насколько это вероятно, выяснить сейчас невозможно. Никаких документов не сохранилось. На кладбище раньше была липовая аллея, в конце которой Яшку и похоронили. А чуть дальше могила Тихона Михайловича Рождественского, известнейший был человек в нашем городе, до революции, я имею в виду. Он очень много полезного сделал для Колыпина, происходил из состоятельной семьи, стал священником. Образованный, широких взглядов. С его помощью была открыта публичная библиотека в городе и приют, а больница стала одной из лучших в губернии. Умер он в конце девятнадцатого века, точнее в 1889 году, и был похоронен здесь, в Колыпине, могилу его найти просто, там небольшая часовенка. Так вот как раз рядом с ней и оказалась могила Яшки-Каина. Добролюбов был женат на дочери Рождественского, сам он похоронен в Сурье, возле церкви, могила его чудом сохранилась. Супруга Добролюбова пережила мужа на много лет. К моменту ее смерти кладбище в Сурье уже разорили, вот ее и похоронили рядом с отцом. Еще раньше там были похоронены две ее дочери, одна, как вы знаете, покончила жизнь самоубийством, другая умерла в очень молодом возрасте. Места на старом кладбище немного, оттого Яшке-Каину и пришлось потесниться. Памятник с его могилы, весьма скромный, кстати сказать, куда-то исчез еще лет двадцать назад. Это исчезновение никого не взволновало, на одном из крестов ваши родственники повесили табличку с его именем, но и она, насколько мне известно, не сохранилась. Вот и ответ на ваш вопрос, – закончила Клавдия Тихоновна.

Женька в недоумении посмотрела на меня, потом нахмурилась, наверное, гадала, что полезного можно извлечь из этого рассказа. Особой пользы я в нем тоже не видела, но, по крайней мере, одной загадкой стало меньше.

– После смерти Рождественского дом в Колыпине вместе с прекрасной библиотекой отошел его дочери, Прасковье Тихоновне. Часть книг она перевезла в Сурью, но большую часть даровала публичной библиотеке, открытой по настоянию отца.

– Вы видели библиотеку в Сурье? – спросила я.

– Нет, – покачала головой Клавдия Тихоновна. – И Капитолина Васильевна, это мать Льва Кузьмича, и его сестра, как бы это сказать… были не особенно приветливы. Я даже в доме у них не была ни разу. Жили они замкнуто, мало с кем общались вне работы, да и на работе лишнего слова не скажут. Думаю, оттого и пошли все эти пересуды. Одно время Лев Кузьмич часто ко мне заглядывал, интересовался своей родословной и вообще историей здешних мест, потом он тяжело заболел, из дома почти не выходил. Я поначалу собиралась навестить его, но Дарья Кузьминична сказала, что он никого не хочет видеть. Потом я переехала в Колыпино, и вскоре Лев Кузьмич умер.

– Они ведь дружили с художником Лаврушиным и его сыном?

Клавдия Тихоновна кивнула:

– Лаврушина очень заинтересовал дом. Он вам картину показывал? Так вот, они действительно были в приятельских отношениях со Львом Кузьмичом. И Валера часто к ним заглядывал. Он мне, кстати, и рассказал про книги. А уж я проявила любопытство и выяснила, откуда они у Антоновых. Если честно, до того времени я и не знала, что Рождественский – их ближайший родственник. Но сама я библиотеку не видела, Лев Кузьмич к себе никогда не приглашал, и это показалось мне обидным. Старики, знаете, со своими причудами.

– Вы так же хорошо знаете родословную всех жителей Верхней Сурьи? – пленительно улыбнулась Женька.

– Не всех, конечно, – улыбнулась в ответ Клавдия Тихоновна. – Хотя родословные теперь мой конек. Кстати, все жители Сурьи в той или иной степени родственники, что неудивительно. Раньше пришлых людей было не так много. Сейчас в деревне по большей части остались старики, молодежь разъехалась, так что вполне возможно, что через несколько лет встретятся в областном центре четвероюродные брат с сестрой, даже не догадываясь о том, что они родственники.

– А Ирина Гордеева нам случайно не родня? – задала очередной вопрос Женька.