Предел бесконечности

Ярость, с которой он обрушился на шофера, зажавшего перепуганную девочку в углу, не имела ничего общего со случаем пятилетней давности. Насилие над слабым и дорогим существом вызвало приступ благородной ненависти. Мастер — владелец автомастерской, и молодой техник с трудом оттащили приятеля от его жертвы и пинками выставили дальнобойщика вон. Впервые в жизни Глеб увидел в действии людскую солидарность. На несколько минут он стал частью команды, и сцена эта во всех деталях прочно врезалась в память.

Довольно. Настала пора идти.

Куда? Зачем?

Искать горизонт…

Глеб вздрогнул и проснулся. Невнятный образ чего-то яркого и теплого растаял вместе со сном, как когда-то в жерле полузасыпанной трубы. Остался лишь бешеный стук сердца.

— Тома? — он оторвал голову от подушки. — Ты сказала что-то?

Девочка сидела на своей кровати, завернувшись в одеяло.

— Нет. Никто не говорил. Только твой цветок говорил.

— Ты о чем, Тома? — испугался Глеб.

— Я хочу туда, где твой горизонт, — заявила девочка.

— Томочка, когда начнется весна, мы отправимся искать твой дом. Мы так решили, помнишь?

— Нет. Мне здесь не нравится. А твоему цветку тесно. Он хочет родиться. Пойдем искать твой горизонт. Давай пойдем сейчас. Ты сказал, ты мне веришь. Веришь?

— Верю, — прошептал он.

Когда Глеб сообщил хозяйке квартиры, что оба уезжают, женщина устроила ему поистине материнскую выволочку. Мол, зачем девчонку за собой тащишь! Езжай на свои заработки, а она пусть тут; пригляжу, обласкаю, как родную. Тамара, выслушав это вполне разумное предложение, разревелась в три ручья и вцепилась в брата. Никакие уговоры владелицы дома не помогли…

Воспоминания медленно протекали в уме, когда сквозь завывание февральского ветра до слуха добрался рокот мотора.

— Тома, смотри, машина!

Грузовик затормозил, проскочив вперед на десяток метров. Глеб ускорил шаг.

— До поселка подбросите? — он заглянул в кабину.

— Залазьте… Эва, какая кукла!

Водитель отечески посмотрел на замерзшую Тамару и покачал головой.

— Куда вас несет в такую погоду?

— Домой! — не задумываясь, объявила Тома.

Молчание висело в кабине довольно долго. Девочка задремала, пристроившись на коленях у Глеба. Он сидел прямо, но голова то и дело клонилась на грудь.

— Вы в какой поселок шли-то? — вдруг спросил водитель. — Тут поблизости только лесничество да пара деревень.

Глеб повернул голову и вздрогнул. Новое чувство, не похожее на все необъясненные, но привычные: пожилой человек как бы излучал тепло.

— Правду сказать, не знаю, — тихо ответил Глеб. — Она ищет свой дом. Или говорит, что ищет. Она странная немного.

— А ты сам?

— Я тоже, наверное, странный.

Машина затормозила. В первый момент парень струхнул: не решил ли шофер высадить сомнительных попутчиков. Но тут же одернул себя: нет — человек с «теплом» не мог так поступить.

— Спит? — шепотом спросил водитель. Глеб кивнул. — Дай-ка на нее посмотрю. Кажется, я знаю, где ее дом.

У Глеба екнуло внутри. Неужели подошла к концу их общая дорога? Он бережно отодвинул со лба спящей шапочку.

— Точно! Ее Тамара звать?

— Да, — парень услышал, как дрогнул голос. Все завершается. По спине потек страх.

— Слава богу, цела малышка! — пожилой шофер шумно вздохнул и передернул рычаг скоростей. Мотор запыхтел, машина покатила дальше. — Она пришла к нам в Белково совсем крохой. Ума не приложу, кто ее такую бросил. Прижилась. Сначала у бабки Владлены, потом я ее забрал. Старуха-то померла, да так неожиданно. Хотя в ее годы! Представляешь, ей было что-то около девяноста, а то и больше. Говорила, что в начале второй мировой родилась. Да-а… А Томочку мы любили. Когда она пропала вдруг, вся деревня с ног сбилась, искавши. Чего только не думали!

— Когда это случилось? — Глеб подался вперед.

— Два года назад, как оттепели начались… Смотрю, она подросла. И похорошела! Говорил жене, вырастет гадкий утенок в лебедя! Я ее сразу и не узнал-то. Ты где ее подобрал?

— Это долгая история.

— Ха, у нас времени полно, парень. Меня Борисом Сергеевичем зовут. А фамилия — Потемкин. Старая такая вот фамилия! — он усмехнулся своим мыслям. — Отсюда до Белково по этакой метели будем часа четыре километры мотать. Валяй, рассказывай!

И Глеб рассказал всё от начала до конца. Он был уверен, что Борис Сергеевич поймет. Уверенность родилась из того нового «виденья», которое он назвал про себя «теплом»…

— Да-а, ну и история, — буркнул пожилой человек. — Ты вот что, парень. Про эту свою «альтернативу» лучше забудь. Не важно, как ты родился: из пробирки, из капсулы или из черт знает чего. Важно, кем ты в жизни стал. Вон, жена родила мерзавца моего по всем правилам, а вырос — оболтус без царя в голове. За сытным куском погнался и сгинул, как перекати-поле, где-то заграницей. Ни родства, ни земли своей не знает… А что Томочка тебе про цветок говорила?

Глеб повторил фразу, произнесенную девочкой на лугу, и добавил:

— Я два года голову ломаю над ее высказываниями. Как вы думаете, что она понимает под «цветком»?