Предел прочности. Книга первая.

Казалось бы, ну чего особенного успел приготовить толстяк, ан нет, разнообразной еды, было так много, что я успел пожалеть о собственном благородстве, ползая на карачках по полу. Здесь тебе и сыр, и пласты ветчины, маслины с горошком, пара пирожных, нарезанные огурцы с помидорами, вяленое мясо, семга. Было несколько мерзких субстанций, которые я не смог определить ни по цвету, ни по запаху, пока не вляпался.

- Вы бы хоть свет включили.

Я повернул голову и обнаружил возвышающегося на фоне дверного проема Авосяна, в его неизменных атласных трусах цвета красного знамени. Совет Герберт дал дельный, только сам следовать ему не стал, подперев плечом стену.

- Спасибо, - поблагодарил я помощника, но к уборке вернуться не успел. В темноте коридора мелькнула фигура, пискнула и влетела в зал под воздействием внешней силы.

- Придурок, - рассержено прошипела она голосом Витора Луцика и крысой юркнула в дальний угол зала. Следом вошел МакСтоун при полном параде: в трениках и с оперативной кобурой, болтающейся подмышкой. Он замер в центре зала, явно оценивая сложившуюся диспозицию. Заметив меня, кивнул, а увидев фигуру толстяка, заметно напрягся. Пауза начинала затягиваться.

- Что здесь происходит?

А вот и Джанет Ли собственной персоной. Девушка опоздала на начало вечеринки и теперь пыталась разобраться в обстановке, вглядываясь в лица, ровно так же, как это делал МакСтоун минуту назад. Только в отличие от Тома, она не стала долго играть в детектива, отдав самый очевидный приказ в сложившийся обстановке:

- Авосян, включи свет.

Щелкнула панель, и я обнаружил себя на четвереньках, перепачканным соусом, в окружении хлеба и мясных деликатесов. В темноте зрелище было куда пригляднее. От ощущения неловкости и стыда кровь начала приливать к щекам. Стряхнув с ладони крошки, я поднялся, чувствуя себя школьником пубертатного периода, застигнутым врасплох за непотребным занятием. Не лучше выглядел МакСтоун, похожий больше на нахохлившегося воробья в ожидании трепки. И трепка не заставила себя ждать.

- МакСтоун, откуда у тебя оружие?

- Оно игровое.

- Я вижу, что не боевое. Тебя его для чего выдали?

- Для игры.

- Вот и возьмешь его во время игры.

- Регламентом не запрещено…

- МакСтоун, - перебила Джанет, - не надо мне рассказывать, что положено регламентом, а что нет. Игровую экипировку разрешено использовать на учебной территории только во время тренировки. Поэтому хватит шляться с пистолетом по ночам, пугая сокурсников. Еще один такой случай, и одними словами в свой адрес не отделаешься, - девушка повернула голову, уперев грозный взгляд в Авосяна.

- Я здесь не причем, - пробасил великан.

- Хорошо хоть в трусах, - Джанет покачала головой. – Кто из вас пришел последним?

- Я, - ответили одновременно МакСтоун и Луцик. Последний прятался за диваном, так что одна макушка торчала.

- Оба на выход. И что бы я больше не видела вас шляющимися по коридору без особой нужды. МакСтоун, тебя это особо касается. И сними уже кобуру.

Парни покинули зал, а Том на прощание показал мне сжатый кулак, означавший братскую поддержку.

- Продолжим, - девушка не сводила глаз с Авосяна, заметно нервничавшего под ее напором. – Герберт, что ты видел?

- Да ничего особенного не видел. Воронов ползал по полу, еду собирал, толстый… то есть Энджи, за стойкой возился. Сдается мне, он тоже что-то поднимал, а может ел. Точно не скажу, темно было.

- Понятно, можешь идти. И потрудись в следующий раз одеть штаны. Мы с тобой уже говорили на эту тему, - закончив с Авосяном девушка повернулась к толстяку.

Энджи заметно нервничал, перебирая пухлыми пальцами края грязной футболки. На его лбу, ровно по центру, набирала алый цвет крупная шишка.

- Соми, что здесь произошло?

- Я это… пришел, темно было… когда к столу подошел, Воронов меня напугал. Поднос зацепил… оно и посыпалось все…

И куда делось твое хваленое красноречие, пламенный наш защитник добра и чести? На уроках соловьем заливался, а сейчас двух слов связать не можешь. И ведь перед тобой не враг, а друг, один ее взгляд заботливый чего стоит.

- Соми, иди спать ложись, - произнесла она ласково, как мать дитятке неразумному. Толстяк, забормотал неразборчиво, в очередной раз вытер перепачканный руки о футболку и семенящей походкой заспешил к выходу.

В воздухе явственно запахло грозой. Неладное я почувствовал с первых минут, стоило Джанет появится в зале. И дело не в жестком взгляде, а скорее в его отсутствии - старшая по группе избегала смотреть в мою сторону. Ровно до тех пор, пока я не остался с ней один на один.

- Зачем ты его ударил? – вопрос лязгнул металлическим затвором.

- Кого?

- Воронов, перестань валять дурака. Иначе следующий наш разговор состоится в присутствии дисциплинарной комиссии.

- Замечательно, я согласен.

- Ты понимаешь, чем тебе это будет грозить?

- Думаешь, я боюсь? Мне проще комиссию убедить в собственной невиновности, чем тебя. Ведь картина преступления уже ясна, есть жертва – милый пухляш, а есть преступник – выходец из злобного мира. Зачем нам факты, когда пазлы сложились так легко и удобно.