Предел прочности. Книга вторая.

Она не обманула – сменив юбку с чулками на безразмерные тренировочные штаны. Вместо белой рубашки появилась спортивная кофта розовой расцветки. Совсем уж детская, что едва не вызвало у меня улыбку. Отсутствие на лице всяческих следов косметики только добавляло схожести с ребенком. Валицкая словно сбросила с себя добрый десяток лет, внезапно превратившись в беззащитную девочку-подростка. Сердце внутри внезапно екнуло. Если с образом сексуально-агрессивной стервы худо-бедно научился справляться, то вот такого удара под дых явно не ожидал.

А Валицкая, как ни в чем не бывало уселась рядом на кушетку и, подобрав одну ногу под себя, заговорила:

- Лучше будет предупредить заранее, прежде чем встретишься с Альсон. Она несколько изменилась за три летних месяца. Это уже не та забавная малышка, которую ты привык видеть. Лечение дало свой результат, и Лиана вернулась в норму. Сейчас трудно говорить, насколько стабильно состояние пациентки, и возможен ли регресс. Требуется продолжительный период наблюдения, новые тесты, и только по их завершению можно будет сделать обоснованные выводы.

- Простите, что перебиваю, но что значит «вернулась в норму»?

- Стала той, кем и должна быть в ее возрасте.

- Вы имеете в виду ипостась безжалостной стервы?

Валицкая строго посмотрела на меня. Вернее, попыталась это сделать, потому что без подведенных глаз была похожа на играющего во взрослые игры подростка.

- Петр, избавь меня от грязных инсинуаций: Лиана такая, какая есть. Девушка была воспитана в аристократической семье, в лучших традициях древнего рода.

- А насиловать ребенка тоже входило в эти традиции?

- Не передергивай, - строго поправила Валицкая. - Ипостась, как ты выразился «безжалостной стервы» была истинной, а малышка – всего лишь реакция сознания, кокон, защищавший от неблагоприятной внешней среды.

- И что, она теперь постоянно такой будет?

- Ты меня вообще слушаешь? – возмутилась Валицкая. – Я минуту назад говорила: требуется продолжительный период наблюдения.

Действительно говорила. Просто новость о том, что малышка исчезла, вывела из равновесия. Неужели успел привязаться к настырной непоседе? Почему-то вспомнился один из самых тяжелых эпизодов в жизни, когда все полетело под откос, когда остался один в чужом мире. Я тогда только вышел из комнаты, перемазанной говном от пола до потолка, стоял абсолютно потерянный, и не понимал, что делать дальше. Болело внутри, болело снаружи и не было видно просветов в окружающей тьме. Тогда и появился этот пыхтящий ежик, с трудом удерживающий в худеньких ручках картину маэстро Дэрнулуа. Малышка всегда поддерживала и защищала меня, пошла против мнения коллектива, и даже не побоялась броситься с кулачками на вечно орущего толстяка.

Из череды воспоминаний вывел голос Валицкой. Госпожа психолог все это время говорила и, кажется, нечто важное.

- Ее обида на меня, как лечащего врача, логична: девочку едва ли не силой затащила на остров, а вот агрессия в твой адрес совершенно непонятна. И даже затрудняюсь ответить: накрутил ее кто или сама додумалась. Лиана абсолютно уверена в предательстве с твоей стороны, и все проявления заботы считает искусственными изначально. Всего лишь медицинская процедура, скрытая маской участия.

- Разве не так? – грустно улыбаюсь. – Я поддерживал с вами контакт, докладывал о состоянии малы… пациентки, постоянно советовался.

- Петр, давай не будем сгущать краски. Этот ваш юношеский максимализм. Я не заставляла взваливать на себя эту ношу. Ты добровольно взял ответственность, с того самого дня, когда впервые вступился за Альсон перед МакСтоуном. И приходил ко мне не согласно приказа или за отдельную плату, а потому что искренне хотел помочь девушке. Или я не права?

- Какая теперь разница, - не уверен, что произношу слова в слух. Может статься, просто подумал.

- Петр? – чувствую, как холодные пальцы осторожно касаются меня.

Смотрю на Валицкую, впервые так близко. Замечаю небольшие морщинки в уголках ее глаз, тонкую синюю жилку на виске, и прядку волос, сползшую на лоб.

- Что есть истина?

- Не понимаю, что ты сказал?

Еще бы она поняла, цитата была на русском.

- Это не я сказал, Понтий Пилат, - глупо улыбаюсь. Кому интересна истина? Ловинс, легко поверившей слухам и прекратившей со мною всякое общение? Или МакСтоуну, который даже разбираться не стал, избив в привокзальном туалете до полусмерти? Может Альсон, теперь совсем не малышки, а вполне себе взрослой леди? Нужно ей это? Сильно сомневаюсь. Похоже, в иномирье само понятие истина мало кого волнует.

- Цитирование римского префекта Иудеи является неуместным, - на чисто русском ответила Валицкая. – И мой тебе совет: воздержись от прямых и косвенных ссылок на религиозные произведения. И даже намека избегай, если не хочешь попасть под статью «агитация и пропаганда деструктивных учений».

Владение Валицкой великим и могучим не удивило, тот же док Луи направо и налево сыпал цитатами классиков девятнадцатого века. Меня куда больше заинтересовали познания в религиозной литературе. Если Библия под запретом, откуда известно про Пилата?