Предисловие к Достоевскому

Она не раз еще появится на страницах книг Достоевско­го — под разными именами и в разных обстоятельствах, но та же Варенька Доброселова, обиженная жизнью, преследуе­мая и не имеющая другого выхода, кроме брака с нелюби­мым и страшным человеком.

В «Бедных людях» возник уже и Петербург Достоевского, с его закоптелыми домами, грязными торговками, с горест­ным восклицанием: «Скучно по Фонтанке гулять! Мокрый гранит под ногами, по бокам дома высокие, черные, закопте­лые; под ногами туман, над головой тоже туман», Петербург узких, темных лестниц, где «на каждой площадке стоят сун­дуки, стулья и шкафы поломанные, ветошки поразвешаны, окна повыбиты; лоханки стоят со всякой нечистью... одним словом, нехорошо». И рядом с этими лестницами, где «чижи­ки так и мрут... не живут в нашем воздухе, да и только», ря­дом — стоит поворотить в Гороховую — «все так и блестит и горит, материя, цветы под стеклами, разные шляпки с лен­тами... Пышные экипажи такие, стекла, как зеркало, внутри бархат и шелк...» Эти описания города в «Бедных людях» — еще набросок, эскиз будущего Петербурга Достоевского, но тема города уже заявлена в первой повести писателя.

Здесь и не появляющаяся на сцене зловещая фигура Анны Федоровны — дальней родственницы, погубившей Вареньку, Все беды Вареньки происходят от благодеяний Анны Федо­ровны: на всем протяжении романа эта женщина не спускает с Вареньки глаз, хочет еще и еще раз помочь ей на свой лад — посылает к ней то совершенно незнакомого мужчину с довольно ясными, хотя и подлыми намерениями, а потом Бы­кова, за которого Варенька решается выйти замуж, — на бе­ду, на несчастье, но другого выхода у нее нет.

Анна Федоровна появится и в «Униженных и оскорблен-- ных», там она выйдет на сцену и будет еще страшнее, пото­му что вздумает торговать двенадцатилетней девочкой, там ее фамилия будет Бубнова, и эта страшная женщина будет совершенно убеждена в своем праве обращаться с девочкой как со своей собственностью.

Эти люди — и мужчины, и женщины, — считающие себя благодетелями своих жертв, уверенные, что они могут, име­ют право решать за униженных и оскорбленных, как им жить, люди-пауки, пройдут через все творчество Достоевского, по­тому что они — одно из самых страшных зол того общества, о котором пишет Достоевский, — бездушные мещане, не по­дозревающие о существовании духовной жизни и духовной свободы человека, которую они без размышления растап­тывают.

И, наконец, еще одна сюжетная линия, которая пройдет позже через все творчество Достоевского. Есть человек, кото­рому хуже всех. Хуже, чем Девушкину, — и это наполняет душу Девушкина не только состраданием, но и своеобразной гордостью. В квартире, где живет Девушкин, занимает ком­нату семья чиновника Горшкова: «...такой седенький, малень­кий; ходит в таком засаленном, в таком истертом платье, что больно смотреть; куда хуже моего! Жалкий, хилый такой.., коленки у него дрожат, руки дрожат, голова дрожит, уж от болезни, что ли, какой, бог его знает; робкий, боится всех, ходит стороночкой... Бедны-то они, бедны — господи боже мой!»

Несчастный Горшков всех боится, и только Девушкин вы­слушал его историю, ссудил свои последние двадцать копеек, потому что сердце у него «защемило» от рассказа Горшкова. Девушкин, которому самому есть нечего, а главное, нечем платить за свою «комнату», отгороженную от кухни, один ока­зался способен пожалеть Горшкова, но, кроме жалости, в нем живет удовлетворенная гордость: кому-то еще хуже, кто-то его «покровительства ищет», кого-то и он «обласкал».

История Горшкова и его семьи проходит через всю по­весть: Девушкин постоянно сообщает Вареньке о бедствиях Горшкова: «...между тем ни с того, ни с сего, совершенно не- кстати, ребенок родился, — ну вот издержки; сын заболел — издержки, умер — издержки...»

В «Бедных людях» все трагические судьбы оканчиваются, казалось бы, счастливо. В самый напряженный момент жиз­ни Девушкина, когда его уже гонят с квартиры, денег не ос­талось совсем, ходить в должность неприлично из-за рваных сапог и выношенного вицмундира; когда он уж и на сослу­живцев глядеть стыдится, «поник, присмирел» и, едва вый­дя из должности, запивает горькую — да так, что его уже и в квартиру не пускают, ночует на лестнице, — в это самое время он делает ошибку, переписывая важный документ, дро­жа предстает перед «его превосходительством» — и вместо ожидаемого разноса вызывает жалость: «его превосходитель­ство» вручает ему сто рублей. Казалось бы: какое счастье! Теперь можно и Вареньку поддержать, и сапоги купить, и даже вицмундир, и хозяйке заплатить за квартиру, а главное, написать Вареньке: «Умоляю вас, родная моя, не разлучай­тесь со мною теперь, теперь, когда я совершенно счастлив и всем доволен».