Предисловие к Достоевскому

Вот на этом месте у другого писателя и кончился бы ро­ман. Герой получает миллион, героиня выходит замуж за миллионера — все счастливы. Но нет. На одну минуту Нас­тасья Филипповна поверила: «Значит, в самом деле княги­ня!.. Развязка неожиданная... я... не так ожидала... Нет, ге­нерал! Я теперь и сама княгиня, слышали, — князь меня в обиду не даст!.. Полтора миллиона, да еще князь, да еще, го­ворят, идиот в придачу, чего лучше? Только теперь и начнет­ся новая жизнь! Опоздал, Рогожин! Убирай свою пачку, я за князя замуж выхожу и сама богаче тебя!»

Но Достоевский знал, что человеческие поступки всегда сложнее, чем о них привыкли думать, что в человеческом сердце всегда происходит мучительная борьба, и часто в нем побеждают не те чувства, каких ожидаешь. Поэтому роман «Идиот» вовсе не кончается на той странице, где Настасья Филипповна решилась выйти замуж за князя, — через не­сколько минут она опомнилась: князь такой невинный чело­век, что она не может и не хочет омрачать собою его жизнь. Она уехала с Рогожиным, она обещала выйти за него за­муж и несколько раз убегала от него, потому что любила- то она князя! И в жизни князя возникла любовь к другой женщине — Аглае Епанчиной, и этой любви не суждено бы­ло стать счастливой, потому что сострадание к Настасье Фи­липповне было сильнее любви... Пересказывать роман я не буду: кому важно, сам прочтет. Только одно скажу: я не люблю Аглаю, она мне представляется забалованной вздор­ной девчонкой, мне всегда жалко, что не удалось счастье князя с Настасьей Филипповной.

Роман «Идиот» не был забыт с годами. Много раз его снова и снова ставили на сценах театров, снимали в кино. Героев романа рассматривали по-разному, но князь Мышкин всегда оставался символом добра и чистоты. И Настасья Фи­липповна всегда воплощала безвинное страдание, кто бы ее ни играл, в каком бы театре ни ставилась пьеса по роману «Идиот». И вот сейчас, в наши дни в Польше известный ре­жиссер Анджей Вайда снова обратился к роману. Он поста­вил спектакль «Настасья Филипповна», где действуют все­го два человека: Лев Николаевич Мышкин и Парфен Рого­жин. Это не инсценировка — спектакль начинается тогда, ко­гда книга кончается. Князь Мышкин и Рогожин сидят вдво­ем в мрачном кабинете Рогожина. Все уже позади — На­стасья Филипповна убита; тело ее лежит здесь же, за зана­веской. Достоевский в конце романа очень коротко расска­зал о разговоре, происходившем в ту страшную ночь между убийцей Настасьи Филипповны Рогожиным и князем Мыш- киным, который вчера еще ждал несчастную женщину в церкви, чтобы обвенчаться с ней. Отправляясь в церковь в роскошном подвенечном наряде, Настасья Филипповна уви­дела в толпе Рогожина и убежала с ним. Свадьба не состоя­лась. Рогожин увез любимую женщину к себе домой — он убил ее, потому что не мог вытерпеть и ее, и своих стра­даний.

В спектакле Вайды два мужчины, любившие Настасью Филипповну, говорят о ней, вспоминают ее, и зал не может перевести дыхание — замысел Достоевского живет на сегод­няшней сцене и волнует сегодняшних зрителей. Я думаю, что так будет длиться еще долгие годы, потому что люди не пе­рестанут любить и страдать, потому что всегда будет жива идея сострадания, сила страсти и сила добра. И всегда бу­дут живы мысли Достоевского и созданные им характеры.

1. В гостиной графини

Вернемся в «комфортную» гостиную мачехи Кати, где Иван Петрович чувст­вовал себя неуютно. И вот наконец пе­ред ним Катя. Иван Петрович признает­ся: «Я с нетерпеливым вниманием в нее вглядывался: это была нежная блондин­ка, одетая в белое платье, невысокого роста, с тихим и спокойным выражением лица, с совершенно голубыми глазами, как говорил Алеша, с красотой юности и только». Портрет Кати занимает целый абзац, но это не столько описание ее лица, сколько рассказ о впечатлении Ивана Петровича, — мы уже видели этот прием в портретах князя и Нелли. Вот впечатления Ивана Петровича: «Я ожидал встретить совер­шенство красоты, но красоты не было... при встрече с ней где-нибудь я бы прошел мимо нее, не обратив на нее ника­кого особенного внимания... Уже одно то, как она подала мне руку... поразило меня своею странностию, и я отчего-то невольно улыбнулся ей. Видно, я тотчас же почувствовал пе­ред собой существо, чистое сердцем...»

Глава VIII

КАТЯ

Если бы Катя оказалась черствой, бездушной девочкой,которая интересовалась бы только своим собственным благо­получием, Ивану Петровичу было бы легче. Но Катя, дейст­вительно, от всей души печется о Наташиных интересах — и еще в одном смысле она солидарна с Иваном Петровичем: отцу Алеши она не верит, считает его способным на любую хитрость и даже подлость.

Алеша между тем сразу же подтверждает подозрения Кати.