Предложение

Он сворачивает в переулок, где живут мои родители. О Боже, Боже, Боже. Я делаю вдох, и мои легкие горят. Пытаюсь вдохнуть, и у меня перехватывает горло. Что-то в уголках моего зрения.

Он останавливает машину и поворачивается ко мне.

— Ты в порядке?

Я качаю головой.

Он протягивает руку, кладет ее мне между плеч и надавливает.

— Наклонись ниже.

Я позволяю ему подтолкнуть меня вперед, затем опускаю голову. Я закрываю глаза и позволяю кислороду наполнить мои легкие. Часть темноты отступает.

— Лучше? — спрашивает он тихим голосом.

Когда я киваю, он медленно водит рукой по моей спине круговыми движениями. Тепло от его пальцев проникает в мою кровь. Напряжение на моей груди ослабевает. Он продолжает нежно водить пальцами по моей спине. В какой-то момент темп его движений меняется. Его поглаживания становятся все более томными. Он проводит кончиками пальцев вниз по моей шее, и мои соски напрягаются. Стон срывается с моих губ. Я выпрямляю спину, приглашая его снова погладить меня, и он подчиняется. От шеи до поясницы, и снова. Меня охватывает дрожь. Мой центр напрягается.

Я тут же выпрямляюсь, и он убирает свою руку. Атмосфера в автомобиле наэлектризована. Мои конечности дрожат. Я знаю, что он смотрит на меня, но я ни за что не встречусь с ним взглядом.

— Спасибо. — Я прочищаю горло, затем толкаю дверь и выхожу наружу. Секундой позже я слышу, как хлопает его дверь. Затем он обходит машину спереди и подходит ко мне.

— Нам следует подождать твою маму или…

— Почему бы нам не зайти внутрь? — Он берет меня за локоть. — Я уверен, что она не сильно отстает.

Подъезжает еще одна машина и останавливается на достаточном расстоянии, чтобы обеспечить нам уединение. В то же время ясно, что они держат нас в поле зрения.

— Твои друзья? — Я киваю в их сторону.

— Охрана. Они не будут вмешиваться.

— Нужна ли нам охрана?

— Я предпочитаю ходить с охраной, и теперь, когда ты выйдешь за меня замуж, ты тоже предпочтешь.

— О… — я моргаю. Не уверена, как я отношусь к тому, что кто-то ходит за мной по пятам двадцать четыре часа в сутки, но об этом мне придется подумать позже. Прямо сейчас мне нужно покончить с этой встречей со своей семьей.

Я расправляю плечи и выхожу на тротуар с Лиамом за спиной. Я иду по короткой садовой дорожке, по которой столько раз проходила, когда был моложе. Прежде чем я успеваю постучать в дверь, она распахивается. Там стоит моя мама, одетая в развевающийся сарафан, с широкой улыбкой на лице.

— Ты здесь! — Она обхватывает меня руками за плечи и прижимает к себе. — Я так рада тебя видеть, Айла.

— Я тоже, — бормочу я, затем высвобождаюсь из объятий матери и отступаю назад. — Мам, это мой… э-э, жених, Лиам Кинкейд. Лиам, это…

— Надин. — Моя мама уклоняется от его протянутой руки и обнимает его. — Добро пожаловать, Айла так много рассказывала мне о вас.

— Рассказывала? — Лиам поворачивается ко мне с вопросом в глазах. Я качаю головой.

— Она сказала, что у нее есть сюрприз и она приведет кое-кого домой, чтобы познакомить меня. Конечно, я сразу поняла, кто это.

— Правда? — Я прочищаю горло.

— Конечно, правда. — Она продолжает удерживать Лиама, затем хватает меня за руку и тянет за собой. — Входите, входите. Я не могу дождаться, когда вся семья познакомится с тобой.

— Ма, — почти кричу я, — я же говорила тебе больше никого не приглашать. Предполагалось, что эта встреча будет приватной — только для ближайших родственников.

— И они — мои ближайшие родственники. С тех пор, как ты решила оставить меня и уехать в Лондон, сначала учиться, а потом работать. И я, вероятно, не увижу тебя еще целый год.

— Вот тут ты ошибаешься. — Я опускаю подбородок. Вот он, мой худший кошмар. Причина, по которой я предпочитаю держаться от них подальше. Моя большая семья желает мне добра, но, клянусь богом, участие их всех в моих делах столько раз доводило меня до безумия в прошлом.

Раздается громкий лай, затем цокот когтей по деревянному полу, и немецкий дог спрыгивает с лестничной площадки и бросается к нам.

— Лиам, берегись…

Собака одним прыжком добегает до Лиама и бодает его в бедро.

Лиам и глазом не моргает. Сухожилия на его шее напрягаются, но он остается спокойным.

— Тайни, иди сюда, мальчик. Мне так жаль, он сбежал от меня. — пыхтит мой брат Дориан, сбегая к нам по лестнице. — Как только он услышал ваши голоса, он понял, что прибыл кто-то новый, и он разволновался.

— Он безобиден, — шепчу я.

— Вашего немецкого дога зовут Тайни? (прим. пер.: «Tiny» с английского — крошка) — спрашивает Лиам, не отрывая взгляда от собаки.

— А как бы ты еще его назвал? — Возражаю я.