Предложение джентльмена

— Когда он умер, — продолжала она, — оказалось, что, согласно его завещанию, леди Пенвуд может получить в три раза большую сумму денег, если согласится оставить меня в доме до достижения мной двадцатилетнего возраста. И она на это пошла. Однако мое положение изменилось кардинально. Я стала служанкой. Впрочем, «служанка» — не совсем верное слово. — Софи печально улыбнулась. — Слугам платят, а я жила на положении рабыни.

Софи взглянула на Араминту. Она стояла, скрестив руки на груди, задрав нос и плотно сжав губы, и Софи внезапно как громом поразило: сколько же раз она видела на лице Араминты подобное выражение — злое, надменное, пренебрежительное.

Араминта ненавидела ее так, что готова была стереть с лица земли, а она, Софи, выжила. Она стояла перед ней грязная, нищая, но дух ее был не сломлен.

— Софи? — с беспокойством спросил Бенедикт. — С тобой все в порядке?

Софи медленно кивнула. Только сейчас она начала понимать, что с ней и в самом деле все в порядке. Человек, которого она любит, только что сделал ей предложение, Араминта наконец-то получит по заслугам: Бриджертоны наверняка позаботятся о том, чтобы ни в одном приличном доме ее не принимали; а Пози (и это самое приятное) — Пози, которая всегда хотела быть ей сестрой и у которой никогда не хватало духу защитить саму себя, встала на ее защиту, выступив против матери. Софи была на сто процентов уверена, что, если бы Бенедикт не приехал в тюрьму и не объявил, что она его невеста, показание Пози было бы единственным, что спасло бы ее от высылки из страны, а может быть, и от смертной казни. И Софи понимала, что Пози придется дорого заплатить за свою храбрость. Араминта наверняка придумает, как превратить жизнь своей младшей дочери в кромешный ад.

Да, все сейчас в полном порядке, и Софи, с облегчением вздохнув, проговорила:

— Позвольте мне закончить свой рассказ. После смерти графа леди Пенвуд держала меня в доме в качестве бесплатной горничной. Хотя по правде говоря, я выполняла к тому же работу трех служанок.

— А знаете, в прошлом месяце леди Уислдаун как раз об этом писала! — воскликнула Пози. — Я говорила маме, что…

— Заткнись, Пози! — крикнула Араминта.

— Когда мне исполнилось двадцать лет, — продолжала Софи, — она не выгнала меня из дома. До сегодняшнего дня не понимаю почему.

— По-моему, мы уже достаточно ее наслушались, — бросила Араминта.

— А по-моему, нет! — выпалил Бенедикт. Софи вопросительно взглянула на судью и, когда тот кивнул, продолжала:

— Могу лишь предположить, что ей нравилось кем-то командовать. А может быть, хотелось иметь горничную, которой не нужно платить. Ведь никаких денег отец мне не оставил.

— Это не так! — выпалила Пози. Софи изумленно взглянула на нее.

— Он оставил тебе деньги.

Софи открыла рот от удивления:

— Но этого не может быть! У меня ничего нет. Отец позаботился о том, чтобы до двадцати одного года я ни в чем не нуждалась, но после этого…

— После этого, — решительно заявила Пози, — у тебя оставалось приданое.

— Приданое? — прошептала Софи.

— Это не правда! — взвизгнула Араминта.

— Нет, правда! — отрезала Пози. — Не нужно было оставлять компрометирующих доказательств, мама. Я читала в прошлом году копию завещания графа. — Она повернулась к присутствующим. — Оно находится в той же шкатулке, что и обручальное кольцо.

— Вы украли мое приданое? — едва слышно прошептала Софи.

Все эти годы она думала, что отец ей ничего не оставил. Она знала, что он никогда ее не любил, что поселил ее в своем доме только потому, что посчитал обязанным возложить на себя ответственность за ее благополучие, но сознание того, что он оставил приданое Розамунд и Пози — которые не приходились ему никем, — а не ей, родной дочери, всегда доставляло острую боль. Наверное, он просто забыл о ней.

— Он оставил мне приданое… — ошеломленно проговорила она и, повернувшись к Бенедикту, сказала:

— У меня есть приданое.

— Мне все равно, есть у тебя приданое или нет, — ответил Бенедикт. — Мне оно не нужно.

— А мне не все равно, — сказала Софи. — Я думала, он забыл обо мне. Все эти годы я считала, что он забыл упомянуть меня в своем завещании. Я понимаю, он не мог оставить денег незаконнорожденной дочери, но ведь он во всеуслышание объявил меня своей подопечной. А подопечной оставлять деньги не возбраняется. — Она почему-то взглянула на леди Бриджертон. — Он мог это сделать. Так делается сплошь и рядом.

Откашлявшись, судья повернулся к Араминте.

— И где сейчас это приданое?

Араминта промолчала.

Тоже откашлявшись, леди Бриджертон проговорила:

— По-моему, присваивать чужое приданое не вполне законно. — Она удовлетворенно улыбнулась. — Не правда ли, Араминта?

Глава 23

«Похоже, леди Пенвуд уехала из города. Равно как и леди Бриджертон. Интересно…»

«Светские новости от леди Уислдаун», 18 июня 1817 года

Никогда Бенедикт не любил мать больше, чем в эту минуту. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться, что давалось ему с величайшим трудом: леди Пенвуд тяжело дышала, словно выброшенная на берег рыбина.