Предложение джентльмена

— Речь сейчас не обо мне, а об этой девице, — она бросила испепеляющий взгляд на Софи, — у которой хватило наглости украсть мое обручальное кольцо!

— Не крала я вашего обручального кольца, и вы это прекрасно знаете! — воскликнула Софи. — Мне оно абсолютно ни к чему.

— И застежки с моих туфель! — не слушая, продолжала Араминта.

Софи удрученно замолчала.

— Ха! Вот видите! — Араминта обвела победоносным взглядом собравшихся. — Явное признание вины.

— Но ведь она ваша падчерица, — проговорил Бенедикт. — Как же вы могли поставить ее в такое положение, что она вынуждена была красть?!

Лицо Араминты исказилось от гнева и пошло красными пятнами.

— Не смейте называть ее моей падчерицей! — прошипела она. — Она мне никто! Никто!

— Прошу меня простить, — раздался спокойный голос леди Бриджертон, — но если она и в самом деле для вас никто, почему вы явились сюда, в эту зловонную тюрьму?

Ответить Араминта, по счастью для себя, не успела: прибыл судья, а за ним мрачный тюремный надзиратель, у которого под глазом расплывался огромный синяк.

Поскольку надзиратель, препроводив ее в камеру, воспользовался удобным случаем и похлопал по попке, понимая, что девушка абсолютно беззащитна, Софи не смогла сдержать сейчас злорадной улыбки.

— Что здесь происходит? — спросил судья.

— Эта женщина, — громко проговорил Бенедикт, — обвинила мою невесту в воровстве.

Невесту?!

Софи едва сдержалась, чтобы рот не раскрыть от изумления, и изо всех сил вцепилась в тюремную решетку, чувствуя, что, если отпустит руки, рухнет на пол.

— Невесту?! — ахнула Араминта. Судья выпрямился.

— А как ваша фамилия, сэр?

Скрестив руки на груди, Бенедикт назвал себя. Судья побледнел.

— Простите, виконт, случайно, вам не родственник?

— Он мой брат.

— А она… — запнувшись, он указал на Софи, — ваша невеста?

Софи подумала, что сейчас раздастся голос с небес и обвинит Бенедикта во лжи, но, к ее удивлению, ничего подобного не произошло. Леди Бриджертон кивнула в подтверждение слов сына.

— Вы не можете на ней жениться! — не выдержала Араминта.

Бенедикт повернулся к матери.

— Я должен просить разрешения леди Пенвуд?

— Насколько я знаю, нет, — ответила леди Бриджертон.

— Но она просто шлюха! — завопила Араминта. — Ее мать была шлюхой, а яблочко от яблони недалеко…

Бенедикт схватил ее за горло, не дав договорить.

— Еще одно слово — и я вас ударю, — предупредил он. Судья постучал Бенедикта по плечу.

— Простите, но вам лучше отпустить ее.

— Может быть, надеть на нее намордник?

На секунду задумавшись, судья покачал головой.

Бенедикт с видимой неохотой отпустил Араминту.

— Если вы на ней женитесь, — заявила та, потирая шею, — я расскажу всем, кто она такая: незаконнорожденная дочь графа, прижитая им от шлюхи.

Судья повернулся к Араминте. На лице его застыло суровое выражение.

— Полагаю, подобные выражения здесь неуместны!

— Уверяю вас, я и сама не привыкла так выражаться, — ответила Араминта, презрительно фыркнув, — однако сложившиеся обстоятельства вынуждают.

Софи взглянула на Бенедикта и замерла от испуга: он то сжимал, то разжимал кулаки, и вид у него был весьма угрожающий. Он явно считал, что данные обстоятельства требуют применения крепких кулаков.

Судья откашлялся и проговорил:

— Вы обвиняете ее в серьезном преступлении. А она невеста мистера Бриджертона.

— А я — графиня Пенвуд! — взвизгнула Араминта. — Графиня!

Судья обвел собравшихся оценивающим взглядом. Араминта одна, а Бриджертонов двое, и один из них сердитый мужчина, который уже успел подбить глаз надзирателю.

— Она меня обокрала!

— Это вы обокрали ее! — возразил Бенедикт. Воцарилась полная тишина. — Вы украли у нее детство! — бросил Бенедикт, вне себя от ярости.

Он практически ничего не знал о жизни Софи, но чувствовал, что эта мерзкая особа леди Пенвуд причинила ей немало боли. Да и этот безвременно умерший папаша тоже, похоже, внес свою лепту.

Повернувшись к судье, Бенедикт пояснил:

— Моя невеста — незаконнорожденная дочь покойного графа Пенвуда. Именно поэтому вдовствующая графиня ложно обвинила ее в воровстве. Из мести и ненависти.

Судья перевел взгляд с Бенедикта на Араминту и, наконец, на Софи.

— Это правда? — спросил он ее. — Вас и в самом деле ложно обвинили?

— Она украла застежки от туфель! — завизжала Араминта. — Клянусь памятью своего покойного мужа, она их украла!

— Ради Бога, мама, не кричи. Это я взяла твои застежки.

Софи открыла рот от изумления:

— Пози?!

Бенедикт взглянул на вновь прибывшую, невысокого роста пухленькую особу, явно приходившуюся Араминте дочерью, потом снова на Софи, которая побледнела как полотно.

— Убирайся отсюда! — прошипела Араминта. — Ты не имеешь к этому делу никакого отношения.

— А по-моему, имеет, — возразил судья, повернувшись к Араминте, — если она взяла ваши застежки от туфель. Вы хотите, чтобы ей предъявили обвинение?

— Но она моя дочь!

— Заприте меня в камере вместе с Софи! — театрально воскликнула Пози, для пущего эффекта прижав руки к груди. — Если ее вышлют из страны за воровство, то пусть и меня высылают!

Впервые за несколько дней Бенедикт улыбнулся.

Надзиратель взял ключи.

— Открыть, сэр? — спросил он.