Предлунные

Труп стоял, поддерживаемый когтями поднявшегося на задние лапы механического льва. Финнен не сразу понял, что это тело молодой девушки. От ее платья остались выцветшие лохмотья, щеки ввалились, лицо высохло и почернело. Обнажившиеся зубы казались слишком большими и слишком желтыми. Прядь редких волос закрывала левый глаз; правый, помутневший, был широко раскрыт.

– Пройди стороной, – Финнен ловко обогнул Каиру и схватил ее за локоть. – Осторожнее, вся эта конструкция в любой момент может рухнуть.

Каира молча вырвалась и, подойдя ближе, осторожно дотронулась до щеки мертвой девушки. Труп вместе с поддерживавшим его ржавым механизмом опасно зашатался. Финнен закрыл глаза, досчитал до пяти и снова их открыл. Труп продолжал стоять, а на лице Каиры застыла мрачная решимость.

– Никто не должен умирать таким образом. Никто.

– Знаю. Идем… – он снова схватил девушку за локоть и потащил к выходу. Та неохотно двинулась за ним.

23

Каира всю дорогу молчала. Глядя на ее прямую фигуру и ровный уверенный шаг, Финнен мрачно размышлял о том, что от их маскировки нет никакого толку. Здесь, в умирающем мире, люди пробирались в тени, бредя из последних сил, но никто не ходил прямо посередине лестницы, высоко подняв голову и решительно сжав губы.

Финнен почти не сомневался, что за ними кто-то наблюдает – он никого не видел, но ощущал присутствие людей в разрушенных домах, за грязными остатками окон и в подъездах, из которых несло влажной плесенью. Иногда он краем глаза замечал какое-то движение, чей-то силуэт в полумраке, размазанную в лучах красного послеполуденного солнца тень, нечто, что могло быть висящей в окне тряпкой, но также и отражением очень бледного и очень худого лица. Свежий снег поскрипывал под чьими-то осторожными шагами, где-то треснул слой льда в луже. До ушей Финнена доносился мягкий шелестящий шепот, будто в глубине домов, мимо которых они проходили, кто-то пересыпал сухую листву. Он знал, что там есть люди. Они сидели в темноте среди холодных стен. И смотрели.

Он ускорил шаг, желая поравняться с Каирой. Все это время он ожидал, что кто-то преградит им путь, сплюнет, ударит кулаком или камнем.

Но ничего такого не случилось.

На территории университета Финнен без труда узнал бани – самое низкое и самое уродливое здание, оплетенное трубами в виде очертаний рыб, крабов и морских коньков. Они вошли внутрь, и Финнен тотчас же почувствовал себя так, будто оказался под водой. Его окружила темнота, тишина давила на уши. Никакого шума ветра, никакого шелестящего шепота и скрипа снега под ботинками. Ничего – абсолютная тишина, будто на дне озера.

Он заморгал, и вскоре его глаза привыкли к темноте. Впрочем, здесь было не столь темно, как сперва казалось – вделанные в потолок стекла, хотя и невероятно грязные, все же пропускали немного света. Конец высокого коридора исчезал где-то в черноте, справа за открытой дверью виднелась внутренность раздевалки – по крайней мере, Финнен предположил, что это раздевалка, увидев очертания чего-то похожего на шкафчик и стоящих возле него скамеек. В нос ему ударила вонь въевшегося в дерево пота, столь сильная, что пробивалась даже сквозь запах пыли и плесени.

Идя по коридору, они миновали очередные зарешеченные двери, а Финнен из любопытства заглядывал внутрь. Он узнавал очертания бассейнов, но не более того. Смрад пота исчез, и теперь в воздухе ощущалась только пыль, плесень, а также едва заметный запах влажных стен и ржавых труб. Под ногами хлюпала грязь, и иногда – лишь иногда – через окна в потолке падало достаточно света, чтобы можно было различить ободранные надписи над очередными залами: «Горячие купальни», «Паровая баня», «Массажный зал».

Финнен сообразил, что коридор сворачивает, огибая все здание, и вскоре они окажутся в исходной точке.

– Подождем здесь, – он показал на первый с краю зал. – Место ничем не хуже других, а я предпочел бы присесть, чем ходить по кругу.

Едва приоткрытую дверь шире открыть не удалось, и пришлось протискиваться внутрь. У Каиры это никаких сложностей не вызвало, Финнен ругался и сопел. Решетка оставила на его щеке ржавую полосу, которую он с отвращением вытер.

На край бассейна падал луч красного счета, освещая частично раскрошившийся камень и кучку человеческих испражнений. Финнен сплюнул на пол, только теперь почувствовав себя по-настоящему грязным.

Садиться никому не хотелось, и оба остались стоять – Каира уставилась в темноту, а Финнен смотрел на Каиру.

– Все еще думаешь о той мертвой девушке?

Она кивнула.

Финнену очень хотелось сказать что-нибудь ободряющее и вместе с тем остроумное, но ему ничего не приходило в голову.

– Ты все равно ничем не можешь помочь, – пробормотал он, чтобы хоть как-то нарушить тягостную тишину.

Каира взглянула на него, и ее губы приподнялись, обнажив зубы в злобной гримасе.

– Ошибаешься. Именно из-за таких, как ты, в этом мире столько дерьма.

Он отвернулся, стиснув зубы. Тишина стала еще тягостнее, темнота – еще более густой и душной.

Какое-то время оба молчали. Наконец Каира легко дотронулась до его плеча.