Предначертание

Гурьев подцепил швейцарца на крючок больше месяца назад, сделав это скорее по наитию, чем из какого-то дальнего прицела. И теперь это знакомство оказывалось как нельзя кстати. За время своего пребывания в городе Жёлтого дьявола Вилье проиграл в покер и в бильярд – в основном в покер, конечно – сумму, которую Швейцарская Конфедерация выплачивала своему служащему лет эдак за десяток. Гурьев, вовремя узнав об этом, консолидировал долги бедолаги у себя меньше чем за четверть их величины. Кредиторы были счастливы избавиться от безнадёжного должника, а Гурьев получил в своё распоряжение очередной экзотический инструмент. Пару недель спустя он обменял небольшую порцию долговых расписок дипломата на секретный номерной счёт в одном из отделений Credit Suisse в Цуге.[69] Тогда Гурьев ещё не был окончательно уверен, для чего они ему нужны – и Вилье, и счёт. Зато теперь схема отчётливо выстроилась у него в голове.

– Ну, старина, как ваши дела? – ласково спросил Гурьев, когда Вилье, все ещё неуверенно озираясь и явно чувствуя себя не в своей тарелке, опустился на парковую скамейку рядом с ним. – Вы не очень-то хорошо выглядите, – озабоченно добавил Гурьев. – Вам нужно больше времени проводить на свежем воздухе.

– Именно поэтому вы вытащили меня сюда в такое время? – ёжась и потирая руки в перчатках, спросил Вилье. Солнце уже скрылось за горизонтом, и длинные тени деревьев ползли по земле, протягивая к скамейке свои щупальца.

– Ах, Клод, дружище, да расслабьтесь вы, в самом деле, – Гурьев хлопнул швейцарца по плечу. – Я предпочитаю обсуждать кое-какие вопросы именно на свежем воздухе. Природа, деревья, птички, – всё это располагает на лирический лад.

– Для птичек уже поздновато, – хмуро заметил Вилье и снова поёжился.

– Ну, это смотря для каких, – улыбнулся Гурьев. – Ума не приложу, что с вами делать, Вилье. Я ведь потратился на вас, а толку пока что никакого. Неужели я просчитался? Как там у нас дела с выплатами?

– А счёт?! Разве вы смогли бы его заполучить без моей помощи?! Джейк, вы же знаете моё положение… – Вилье готов был расплакаться, и Гурьев это видел. – Клянусь Богом, я верну вам всё до последнего цента, но давайте…

– Счёт – это замечательно, – перебил его Гурьев. – Вот только зачем мне счёт, если я не могу положить туда деньги? По странному капризу ваших друзей-банкиров, Вилье, такая чудесная штука, как закодированный счёт, имеет смысл только тогда, когда на нём лежит пара-другая сотен тысяч. А иначе им просто невозможно пользоваться, – Гурьев трагически вздохнул и посмотрел на трясущегося Вилье исполненным удивления и жалости взглядом. – Да, чувствую, вы никак не можете мне помочь, хотя, безусловно, хотите. Ведь вы хотите мне помочь, Клод?

– Очень хочу, – почти искренне подтвердил Вилье, больше всего на свете желая, чтобы этот красавец с ужасными серебряными глазами, чьё сияние буквально вынимало из дипломата душу, немедленно провалился сквозь землю.

– Верю, – кивнул Гурьев, отводя взгляд. – Верю, дорогой Клод, и надеюсь. Именно поэтому мы с вами тут так мило беседуем, в то время как мой счёт печально замер в ожидании, когда же я, наконец, вспомню о нём и наполню его звонкой монетой, – Гурьев снова вздохнул и устремил задумчивый взор в небеса. И вдруг резко, пугающе, как он умел, развернулся корпусом к Вилье: – А хотите подзаработать, дружище? Мне почему-то кажется – если я не дам вам подзаработать, чёрта с два я когда-нибудь увижу свои денежки.

– Вы же знаете, Джейк, – на носу Вилье задрожала прозрачная капля. – Мой дипломатический статус не очень-то позволяет мне…

– Вы любите охоту, Клод? – опять перебил его Гурьев.

– Что?! – Вилье окончательно растерялся. – Охоту?! Какую… охоту?!

– Ну, например, охоту с беркутом, – Гурьев мечтательно прикрыл веки. – Вилье, вы даже представить не можете себе упоение, которое охватывает меня, когда я слежу за полётом огромной прекрасной птицы, когда вижу, как она, секунду назад парившая, распростерши крылья, в недосягаемой высоте небес, вдруг камнем падает вниз, на спину кабана или оленя! Вы знаете, какие следы оставляют когти и клюв беркута? Нет? Смотрите, я вам сейчас покажу.

Гурьев полез во внутренний карман, достал оттуда пачку цветных фотографий и протянул их Вилье. Фонари уже зажглись, и в их свете лицо дипломата приобрело ещё более резкий мертвецкий оттенок, чем имело на самом деле.

– Смотрите, смотрите, – подбодрил его Гурьев. – Настоящий охотник не может остаться равнодушным, увидев это. Потрясающе, не правда ли? Какой экземпляр!

Снимки запечатлели Рранкара, обрушившегося на спину огромному самцу королевского оленя, и самого оленя после того, как беркут хорошенько выпотрошил свою добычу. Гурьев постарался, чтобы снимки изобиловали натуралистическими подробностями до такой степени, которая спровоцировала бы не слишком крепкий желудок Вилье на показательное выступление. Гурьев едва успел выхватить снимки из рук консула, прежде чем того начало выворачивать наизнанку.