Предназначение

Ида сбросила рюкзак, потёрла затёкшие плечи, огляделась. Внутри избушки в полуметре от пола были прибиты широкие нары, заменяющие кровать. У окна разместились стол, пара стульев. Справа от двери находилась железная печка, на которой стояли закопченный чайник и несколько потерявших цвет кружек.

– Продукты принесли для охотников, – без лишних слов сказала Даша. – Сёдня мы, завтра – кто-нидь другой. Человек человеку друг, товарищ и брат.

– Не в службу, а в дружбу, разложи продукты по полкам, а я пока-месь пойду осмотрюсь, – хлопнула дверью Даша, вскинув на плечо ружьё.

Даши долго не было. Уже стало смеркаться, в избушке потемнело. Вслушиваясь в сумрак тишины, Ида бесцельно сидела на нарах. Ей стало не по себе. По спине забегали мурашки, страшно было даже пошевелиться. Вдруг эту тишину пронзил глухой рёв, похожий на глубокое мычание, затем раздался резкий звук выстрела, потом ещё одного и ещё, и ещё. Вскоре дверь резко распахнулась. На пороге показалась Даша с окровавленными руками. Ида с ужасом наблюдала за ней: кто её знает, эту Дашу? Та схватила нож и выбежала снова, не обратив внимания на испуганную Иду. Через пару часов Даша вновь появилась в дверях.

– Повезло, сохатый попался. Самец. Самок искал. Часа три его выслеживала. Сёдня спим здесь. Завтра ещё много работы. Чё сидишь? Хоть бы чай вскипятила.

– Я не умею, – стала оправдываться Ида, – прости, Даш!

– Хоть умею, хоть не умею. Семи пядей во лбу, а толку от тебя ноль в тайге. – Даша стала забивать сухими мелкими поленьями печку. – Надо сказать Ваське, чтоб продал тебя замуж, – обнажила она в улыбке жёлтые зубы.

– Нет, пожалуйста, нет! – испугалась Ида. – Я всему научусь.

– Не ссы, девчуля! Я шутканула. Ты так-то прикольная. Айда чай пить и спать.

На другой день Ида с Дашей копали яму, отдалбливая вечно мёрзлую землю ломиками. Затем устилали её ветками, перетаскивали туда куски мяса, пересыпая их солью. Снова покрывали всё ветками.

– Я сюда вернусь с мужиками за мясом, – подняв пчеловодческую сетку, Даша вытерла рукой вспотевшее лицо, – а чё б зверь не сожрал добычу, мы её запрятали и засолили. Зверь не любит соли и уйдёт ни солоно хлебавши.

К концу дня Ида еле держалась на ногах от усталости. Распухшие от укусов мошки руки чесались и не давали покоя. Дойдя до избушки, она упала, как подкошенная, на нары и крепко уснула. Проснулась от стука хлопнувшей двери. Даши не было. Ида в испуге соскочила с нар и выбежала из избушки.

– Даша! Даша! Ты где?! – закричала она в вечернюю мглу.

Но в ответ раздался лишь унылый скрип деревьев и шум начавшегося дождя. Вокруг поляны равнодушно чернели стволы вековых сосен. Их растопыренные ветви, словно косматые лапы, закрывали собой и без того пасмурное небо. Ида стала боязливо озираться по сторонам. Кругом ни души.

– Даша что, бросила меня в тайге одну? – прошептала Ида дрожащими от волнения губами.

Она не заметила, что её одежда промокла. Ида ещё долгое время стояла под дождём, лихорадочно размышляя о том, что ей теперь делать. Ничего не придумав, она зашла в избушку, закрылась на сомнительный металлический крючок и залезла на нары. Пробравшись в самый угол, она прижалась спиной к бревенчатому углу, накрылась засаленным одеялом и стала ждать, сама не зная чего. За окном зловеще выл ветер, дождь изо всех сил ломился в небольшое окно, полная тьма навевала ужас. Вдруг по крыше что-то громыхнуло. Ида тревожно вскрикнула. Ей казалось, что сердце вот-вот разорвётся от страха. Неожиданно дверь избушки заходила ходуном. Кто-то изо всей силы стал её дёргать так, что крючок готов был сорваться с петли. Потом стал громко долбить по ней. Ида замерла в ожидании опасности. Она почувствовала, как по лицу и спине поползли струйки холодного пота. Дверь распахнулась. Кто-то чёрный, прерывисто дыша, прогромыхал по полу и остановился над Идой.

– Зачем закрылась, трусишь чё ль? Глаза-то у страха велики, – услышала она грубый голос Даши. – Я ходила на нашу яму смотреть, ветки ещё накидывала. Ветер раздул верхние.

– А щас спать… с ног валюсь… – зевнула Даша и, расстелив на ещё тёплой печке мокрую одежду, развалилась на нарах и тут же уснула.

Ида облегчённо вздохнула, вытянула ноги, вжавшись в бревенчатую стену и погрузилась в спокойный сон.

Следующий день выдался на удивление солнечным, и Даша с Идой ближе к полудню пошли домой, когда скудные лучи солнца согнали с травы и деревьев вчерашнюю влагу. По пути зашли на болото, чтобы набрать клюквы. Ида даже не представляла, насколько это трудное занятие. Ягоду нужно было отыскивать среди жухлой травы, разгребая её руками, собирать по одной, что делало сбор утомительным и долгим. Ноги в тяжёлых резиновых сапогах проваливались в мокрый зелёный мох. Если приходилось стоять на одном месте, то их начинало постепенно засасывать, поэтому приходилось постоянно передвигаться. Яростная мошка снова немилосердно грызла и без того опухшие руки Иды. Пару мошек даже пролезли под сетку, укусив Иду в нижнее веко и за ухо.

– Даш, пойдём домой, – взмолилась она. – Я уже не выдерживаю. Пусть Наталья бьёт, мне уже безразлично.