Предназначение: освободить Константинополь

Попасть в СССР можно было легально, как турист, а затем, сбежав от наблюдения, попробовать потеряться на просторах необъятного Советского Союза. Этот способ был опасен тем, что его будут постоянно искать. В те времена всесильный Комитет государственной безопасности или сокращенно КГБ, зорко следил за приезжающими иностранными гражданами. Нового человека могли проверить по картотеке и тогда никакие документы не помогли бы. Второй способ был сложнее, через контрабандные тропы на Памире, попасть в одну из Советских республик Средней Азии. А затем перебраться в европейскую часть страны. Этот способ и был использован.

При переходе границы красота гор заворожила Владимира настолько, что он решил вернуться на Памир как альпинист. Когда в интернате, между учительским коллективом, распределяли общественную нагрузку, учитель истории предложил вести секцию туризма, которая со временем превратилась в клуб «Византия». Затем по кирпичикам и камушкам событий, за годом год, Пастырь смог создать Орден «Святой Софии».

В Европе его всегда ждали родные и друзья. Владимиру приходилось скрывать от них часть правды о своей жизни, борьбе, своем месте проживания. Они не поняли бы его и так было проще. Для всех близких он стал эксцентричным профессором, переехавшим жить в США. Чудаком, который в перерывах между преподаванием в ведущих университетах, проводит все время в каких-то странных научных экспедициях и археологических раскопках по всему миру. Ему всегда не хватало времени, чтобы жить двойной жизнью, однако при малейшей возможности он старался заезжать домой, в Верхнюю Нормандию.

Глава пятая Тихая жизнь

Будни Пастыря

В учительской было спокойно. С видимым всему коллективу удовольствием Владимир Алексеевич читал за своим столом исторический альманах.

Счастливый человек, завидовали ему коллеги по интернату, подработку берет, в свое удовольствие с ребятишками в клубе возится, а еще есть у него дом около Днепра и не совсем старый автомобиль. Вот только почему бобыль, почему одинокий и бессемейный человек. Ведь и не совсем старый мужчина еще. И приличных незанятых женщин, начиная от бальзаковского возраста и старше в городке было предостаточно, а все не получалось у местных невест окрутить такого выгодного жениха.

Сам мужчина, отнесенный обществом к стареющим чудакам, показывал стойкое безразличие к местным дамам, пытающимся понравиться ему разговорами об истории или туризме. Маска отшельника надевалась им при любых попытках посторонних влезть в его личную жизнь. Раньше, когда он был моложе, если среди знакомых попадались умные и привлекательные женщины, ищущие серьезных или не очень знакомств, Пастырь старался найти с ними общий язык. Сейчас перестал пытаться и закрылся для серьезных отношений. В последние годы невесты обычно почти сразу задавали вопросы вида – «а это ваш дом, а чья машина?» и затем – «а детей нет?», что хоть и считалось нормальным в местном обществе, но не нравилось учителю. Изредка возникающие легкие интрижки или флирт ему удавалось не смешивать с чувствами и планами на будущее.

Жажду общения с прекрасным полом он утолял, переписываясь с доктором Колумбийского университета Ниной Оттовей, неспешно обсуждая психологические типы героев в романах Достоевского и Толстого. Его и Нину ранее связывали романтические отношения, да и сейчас чувства не совсем исчезли. Еще ему нравились беседы об истории развития колоний Византии с Элени, посвященной в дела Ордена сотрудницей Афинского музея.

Обычно, выезжая по делам за границы страны, учитель истории позволял себе романтические встречи с интеллигентными женщинами. Много путешествуя он встречал таких среди представителей всех народов. Хотя носители западного менталитета были ему ближе. Примеривший за десятки лет множество разных масок, с ними он играл роль обедневшего аристократа. Пастырь вообще редко бывал похож на себя настоящего, но роль дворянина, потомка русских эмигрантов, была одной из таких ролей. Впрочем, холодное общение без страсти, тоже не доставляло ему особого удовольствия.

Если бы сотрудники интерната, где он уже почти тридцать лет преподавал, узнали Владимира Алексеевича получше, то могли с изумлением обнаружить, что пожилой чудак – турист, может обоснованно ставить в графе «уровень владения языком» – native, т.е. родной язык, напротив английского и французского, и fluent, т.е. свободное владение, напротив греческого и турецкого. Еще большее удивление у них вызвал бы тот факт, что статьи учителя периодически появляются в мировых исторических журналах, а он сам является признанным экспертом по истории стран Средней и Малой Азии. Коллектив даже предположить не мог, что их историк, как приглашенный профессор, читал лекции в ведущих университетах Франции, Японии и США. А его споры с британскими учеными, относительно проблем развития Оттоманской империи, правопреемницей которой с 1923 года является Турецкая республика, вызывают бурную полемику историков с мировым именем.