Предназначенная для крылатого лорда

Илана судорожно дернулась, будто заново переживая весь тот ужас. А я не могла издать ни звука. Потрясенная. Раздавленная ее словами. Он мстил мне, а отвечать пришлось моей подруге! Причем проклятый инварг позаботился, чтобы Илана четко осознала это. Считала именно меня главной виновницей всего, что произошло.

— Я до сих пор помню прикосновение его ногтей. Острых, как ножи… Он чертил ими кровавые узоры на моем теле. Особенно на груди. И все это время смотрел в глаза, будто наслаждался тем, что в них видит. Самым страшным было, когда он сомкнул зубы на моей груди и… Я думала, что откусит сосок, настолько больно и страшно было! И вдруг он что-то сделал, отчего вместе с болью пришло возбуждение. Это было дико. Странно. Неправильно! То, как мое тело стало реагировать! В одно и то же время больно и сладостно. Настолько, что я потерялась в ощущениях. И в то же время осознавала, что так не должно быть. Это все фальшивое, ненастоящее! Я не хотела испытывать удовольствие от того, что он со мной делает. Но ничего поделать не могла!.. Когда же он проник в мое тело… Всем ведь известно, что близость с инваргами причиняет обычным женщинам боль. Но я не представляла, насколько сильную! Такое ощущение, что меня пронизывало разрядами молний и разъедало кислотой одновременно. А я даже потерять сознание не могла! Он все время удерживал меня на грани и не позволял отключиться. Даже то возбуждение, что вызывал в моем теле, не заглушало эту боль. И я почти мечтала о том, чтобы вернулось то, что было раньше! Тогда не было настолько больно, как во время близости! Лорд же будто растягивал удовольствие. Иногда выходил из моего тела и снова возбуждал, почти притупляя боль. И опять обрушивал ее на меня. А я даже кричать не могла…

— Это ужасно, — вырвалось у меня сдавленное.

Рука, сжимающая ладонь Иланы, одеревенела. Как и я сама, пытающаяся осознать то, через что пришлось пройти подруге той жуткой ночью.

— Не знаю, сколько это длилось… — Илана высвободила руку и обхватила руками свои плечи. Съежилась в маленький дрожащий комочек. — Мне казалось, вечность. Но он все-таки насытился моими страданиями. А я обрела способность двигаться и говорить. Да что толку?! И пошевелиться не получалось без того, чтобы тело не отзывалось болью. А сказать ему что-то попросту боялась… От безумия удерживала одна лишь мысль. Ему не может сойти все это с рук! Как только родители узнают о том, что случилось, лорда Даргона ожидает наказание. И это единственное, что казалось тогда важным. О себе я уже даже не думала! Воспринимала как мертвую. Мне больше нечего терять и незачем жить. Я опозорена, осквернена. Еще недавно казалось, что жизнь только начинается. Что меня ждет успех при дворе, внимание мужчин, удачное замужество, семья и дети. И вот все разрушилось! Ничего больше не будет. Мое тело испещрено жуткими шрамами, способными вызвать разве что ужас и жалость у любого мужчины. А после того, что со мной сделали, ни один порядочный кайн и не взглянет в мою сторону! Остается жить затворницей в доме родителей до конца своих дней, не смея ни на кого и глаза поднять. Или покончить со всем раз и навсегда!

— Но ты… — я непонимающе смотрела на Илану. — О каких шрамах ты говоришь?! Ведь ничего же нет!

Подруга издала странный, полубезумный смешок.

— Он все это убрал! Поистине уникальный целитель. Провозился со мной довольно долго, но к тому времени, как закончил, не осталось и следа насилия. Лорд Даргон еще и сказал, что девственность мне восстановил, представляешь?! И что если я попытаюсь обвинить его в чем-то, никто не поверит! Доказательств ведь никаких нет. Я абсолютно здорова и невинна, как в ту минуту, как он забрал меня из спальни!

Сволочь! Все предусмотрел! И думаю, творит такое не впервые.

Теперь понимаю, о каких скандалах с женщинами ходили слухи. Видимо, кто-то что-то все же узнал, но доказать ничего не смогли.

Меня распирало от негодования и протеста. Да как же такое возможно?! То, что ему сходят с рук самые жуткие зверства? Ведь не может быть, чтобы не пытались жаловаться императору!

Тут же губы тронула горькая улыбка. Император предпочтет закрыть глаза на бездоказательные обвинения, чем лишиться источника долгой жизни.

— Еще он предупредил, — продолжила Илана глухо, — что если расскажу обо всем родителям, и те все-таки поверят… Я ведь не хочу смерти отца и брата? Спросил об этом так издевательски, словно в ответе и не сомневался. Мол, они сочтут своим долгом вызвать его на дуэль, а итог будет очевиден. И что я должна сделать вид, что ничего не было. Так лучше в первую очередь для меня и моей семьи.

— Но ты ведь рассказала все мне. Он разве не предполагал такой исход? — заметила осторожно.

— Предполагал. И даже сказал, что ничего страшного! Что тебе это послужит наукой. Вот, что может произойти, если продолжишь относиться к нему без должного почтения. Не с тобой, конечно, а с какой-нибудь бесполезной подстилкой вроде меня, которая вынуждена будет отвечать за твою дерзость! И что ты тоже будешь молчать, если не захочешь неприятностей для моей семьи.